Третье объяснение заключается в самом воплощении. Бог Слово, воплотившись, став человеком, принял на Себя человеческую природу. И принял Он на Себя не просто индивидуальную человеческую природу, но ее всю, включающую все человечество, то есть природу всех людей всех времен.
Эту мысль имеет в виду апостол Павел, когда говорит о том, что начало и конец для всех людей – Христос, Новый Адам. Аналогичные мысли высказывают святые отцы, в частности святые Ириней Лионский, Афанасий Александрийский, Григорий Нисский, Кирилл Александрийский и преподобный Максим, слова которого мы можем здесь привести: «Ибо тайна, сокрытая от веков и от поколений, ныне же явленная через истинное и совершенное вочеловечение Сына и Бога, соединившего с Самим Собою по ипостаси нераздельно и неслитно нашу природу, и нас [соединившего] посредством [взятой] от нас и нашей, умно и словесно одушевленной святой Его плоти, как бы через начаток с Самим Собою соединенного, и удостоившего быть одним и тем же с Самим Собой по Своему человечеству».[534] Если истинно, что только христианин, как крещеный, по сути становится членом тела Христова и, живя по заповедям, уподобляется Христу, по слову апостола Павла, то можно сказать: Уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20); если истинно, что только христианин в совершенной форме достигает образа Божиего и исполняет то предназначение своей человеческой природы, что вписано в ее логос; если истинно, что христианин лично достигает единения с Христом, Который соединил в Себе всю человеческую природу, то также верно, что все люди – самые разные, как христиане, так и представители иных конфессий – по своей природе имеют некую тождественность с Христом, Который подтверждает слова, сказанные нам евангелистом Матфеем. По этой причине святые, имея предварительное знание о том, что будет открыто в конце времен, видят и любят Христа в каждом встречном человеке и всех людей во Христе.
Апостол Павел: Если не имею любви, то я ничто
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.[535]
Апостол Павел решительно утверждает, что любовь есть условие других добродетелей, а также веры и знания Божественных тайн.
Апостол не намеревается умалить значимость прочих добродетелей – ни веры, ни знания; он не говорит, что любовь может их заменить и что, когда есть любовь, они бесполезны; он также не говорит, что любовь выше их. Он лишь указывает, что без любви ни прочие добродетели, ни вера, ни знание не имеют духовной ценности, то есть не содействуют спасению и обожению человека.
По мнению апостола, отсутствие любви подобно онтологической пустоте: без любви «я – медь звенящая или кимвал звучащий»; все, что я делаю без любви, все, что приобрел без любви, «нет мне в том никакой пользы»; без любви «я ничто». Слова апостола при первом приближении сложно понять. Однако святые отцы, высказываясь по этому поводу, единодушны. В патериках неоднократно повествуется о том, что подвиги, совершаемые сами по себе, как самоцель, никак не содействуют нашему спасению: диавол и бесы тоже несут суровые подвиги: никогда не едят, не спят, изнуряют себя трудами, тем не менее они остаются злыми духами.
Что касается добродетелей, можно видеть, что некоторые из них только на первый взгляд представляются добром и благом: в их основе не любовь к воплотившемуся Богу, выражаемая в исполнении Его заповедей (см. Ин. 14, 15-21; 15, 9-10), а страсти и эгоистичное самолюбие. Например, преподобный Иоанн Лествичник [536] отмечает, что люди, имеющие страсть сребролюбия, часто бывают приветливыми, заботливыми, внимательными, щедрыми, из-за чего может показаться, что они имеют все признаки доброты и милосердия. Другой известный факт – человек может восприниматься добродетельным, при том что движущей силой его «добродетелей» оказывается гордыня.