Сказались крестьянские восстания на Украине, перерезавшие коммуникации белых. Можно ли было оставить на Украине только сдерживающие силы, а всё бросить на Москву? По мысли Врангеля, только так и следовало поступать.
14 октября, на православный праздник Покрова Пресвятой Богородицы, ударная группа красных начала наступление на добровольческие полки 1-го корпуса.
«До Покрова — лето, после Покрова — зима», — говорит народная примета. Лето закончилось.
В ночь на 15 октября после ожесточенных боев 2-я бригада Латышской дивизии отбила Кромы и создала угрозу флангу и тылу Корниловской дивизии, занимавшей Орел.
Корпус Кутепова был нацелен на Тулу, но теперь надо было тормозить, избавляться от фланговой угрозы.
Холодная осенняя пора, облетевшие леса, побуревшие мокрые поля — предзимье сурово глядело в глаза добровольцев, словно вопрошало, почему они опоздали воспользоваться безвозвратно ушедшим летним теплом. И что могли ответить офицеры в разбитых сапогах?
Чаши весов качались.
Первая конная армия Буденного заняла Воронеж и получила задачу двигаться главными силами на Курск, в тыл добровольцам.
Кутепов приказал оставить Орел.
Все висело на волоске. В эту пору любое точное решение могло переломить ход назревшего кризиса.
На совещании в штабе корпуса один из самых молодых офицеров, предчувствуя крах, предложил:
— Прежде всего надо приказать всем штабам выйти из вагонов и перейти в войска. А обозы, больных и раненых отправить скорее в тыл. Затем собрать все наши силы в один кулак и обрушиться на Латышскую дивизию. Латыши уже сильно потрепаны корниловцами, и наш корпус, безусловно, их уничтожит. Остальные советские полки будут после этого нам не страшны. Мы снова возьмем Орел. Не будем в нем задерживаться, двинем быстрым маршем на Москву. За Орлом никого, кроме только что мобилизованных частей, нет, они нам не страшны. Москву мы возьмем. Это разрушит все управление красными армиями, их карты будут спутаны. Центр страны будет наш. Мы получим все преимущества центральной власти. А рейд Буденного по нашим тылам в конце концов выдохнется…
Предложение это вызвало большое оживление, но кто-то резонно заметил, что армейский штаб никогда не утвердит такой операции. (Как потом выяснилось, подобный рейд на Москву силами кавалерийского корпуса предлагал и генерал А. Г. Шкуро.)
— А мы должны только предупредить Харьков о ней и немедленно прервать связь, — сказал офицер.
— Если бы я пошел на Москву, каких бы собак на меня потом навешали в случае неудачи, — ответил Кутепов.
Офицер возразил:
— В случае неудачи вас бы давно не было в живых, все легли бы костьми. Ну а при удаче — победителей не судят.
Может быть, и вправду они дошли бы до Москвы, как весной 1918 года дошли до Екатеринодара.
Советское правительство уже готовилось к эвакуации.
Спустя несколько лет, уже в Париже, генерал Кутепов вспомнил об этом. Может быть, именно там белые упустили свои «пять минут»?
Прорыв кавалерии Буденного под Касторной на стыке Добровольческой и Донской армий и дивизии червонных казаков на Фатеж заставил белых отступать.
С каждым днем добровольцы все больше понимали, что Московский поход уже завершился, надо думать о спасении армии.
Огромный эмоциональный порыв, который был моральной основой добровольчества, иссякал, требовалось начинать строить государственную систему, как это уже сделали красные. «Непредрешенчество», ожидание неких высших сил в виде Учредительного собрания, отдавало пустотой. Штейфон по этому поводу писал: «Добровольчество как система единственно жизненная в сложной обстановке 1918 года должно было летом 1919 года уступить свое место регулярству, ибо последнее все свои корни имело в той национальной России, какую мы стремились возродить. Добровольчество, как военная и гражданская система, это не более как импровизация, и жестокий опыт 1919 года показал все несовершенство подобной импровизации.
Самой роковой по последствиям ошибкой явилось то обстоятельство, что армия не усиливалась соответственно уширению масштаба борьбы»[403].
14 октября 1919 года, одновременно с ударом по корпусу Кутепова, красные войска прорвались в Киев (по словам Драгомирова, «мадьярская дивизия»). Белые отступали к пригородам, вместе с войсками шли десятки тысяч гражданских, с ними — Шульгин с винтовкой на плече. Было спешно создано несколько сводных офицерских рот (оружие раздавалось и тем офицерам, которые до налета красных находились в тюрьме по подозрению в сотрудничестве с большевиками). Отступили до Дарницы и остановились, выстроились за Русановым мостом на берегу Днепра. Генерал Драгомиров приказал: «Большевики вошли в город. Конечно, они теперь грабят и пьянствуют. Самое подходящее время, чтобы их оттуда выбросить. Поэтому приказываю вам взять Киев. Шаа-гом, марш! Петь песни!»