Мужчины здесь покрыты бронзовым загаром, а дамы демонстрируют открытую грудь. Но, учитывая широчайшие возрастные рамки отдыхающих, реальная картина не столь заманчива, как могло бы показаться. Рестораны мирового класса затеряны среди обсиженных мухами забегаловок и просто посредственных кафе, и когда в мае город заполняется толпами туристов, подчас бывает сложно отличить заведение одного класса от другого — пока не подхватишь где-нибудь ботулизм.
Что же касается собственно Каннского кинофестиваля — это крупнейший на планете кинорынок. Люди съезжаются сюда продавать и покупать фильмы точно так же, как бедуины стекаются к оазису, чтобы повыгоднее сторговать коз, хотя киношники многократно уступают бедуинам в честности и такте. И, конечно, никакой это не праздник, если, конечно, вы не умеете радоваться чужому горю, — ведь здесь можно в одночасье потерять состояние и репутацию, причем лишиться их куда проще, чем обрести. И все это бурлит и пенится под ревнивым присмотром французов, которые устраивают это ежегодное пышное действо лишь для того, чтобы развеять свою экзистенциальную тоску, провоцируя склоки и платя по давним международным счетам, как реальным, так и воображаемым. Ходят слухи, что изредка до Канн добираются и подлинные любители кинематографа. Если такое и случается, то бедняг сразу отправляют на принудительное лечение, и они так никогда и не возвращаются в свои гостиничные номера.
Спец вышел из терминала аэропорта Ниццы как раз в разгар фестивальной вакханалии. При нем был чемодан на колесиках и айпод, в наушниках которого гремела «Аида». Он принялся высматривать такси. Обнаружив несколько машин, Спец направился к ближайшей.
— Вы говорите по-английски?
— Да, — ответил шофер. — Я пять лет прожил в Чикаго.
— Во сколько мне встанет доехать до города? — спросил Спец.
— До Ниццы? — уточнил таксист. — Или вам в Канны? Может, в Антиб? Или Жуан ле Пен?
— Мне в Ниццу, — сказал Спец. Таксист уже заранее внушал ему антипатию.
— В какую ее часть?
— В смысле — в какую часть?
— Ну, город-то большой, — снисходительно пояснил таксист.
— Ну ладно, хрен с вами, — сдался Спец. — В самый центр.
— Тридцать евро, — выдал шофер.
— Сколько это в настоящих деньгах?
— Вы хотели сказать, в настоящих американских долларах, а не в каких-то там надуманных евро? — невозмутимо переспросил таксист. — Примерно сорок пять долларов.
— Твою мать! — сказал Спец. — Я ж не экскурсию с личным гидом заказываю.
— Если вам это не по карману, месье, тогда, может быть, вы не будете попусту отнимать время у пассажира, который стоит за вами?
— Ну ладно, ладно. А как насчет моего чемодана?
— У меня больная спина, — сообщил шофер.
— Угу, а у меня в таком случае обострение бережливости.
Спец забрался в салон.
— Ну и?.. — шофер явно ждал точного адреса.
— Мне нужна гостиница.
— Какая именно?
— Можно хоть сейчас обойтись без этих ваших штучек? — вспылил Спец.
— Что бы вы там ни вычитали в путеводителе, месье, гостиница у нас здесь не одна.
— Можете посоветовать подходящее местечко?
— Oui[63], месье, таких мест много.
— Приличный отель, чистенький. И чтобы не слишком дорого, а?
— Oui, месье, и такие тоже имеются.
— Так, может, все-таки отвезете меня в один из них?
— Oui, месье, — согласился шофер, но даже не подумал завести машину. Они еще немного посидели.
— У нас какие-то проблемы? — спросил Спец.
— Oui, месье.
— И в чем же дело?
— Месье хоть что-нибудь слышал о Каннском кинофестивале?
— Угу…
— Тогда, возможно, месье наслышан и о том, сколько гостей съезжается на фестиваль?
— Нельзя ли ближе к делу? — сказал Спец.
— Фестиваль открывается сегодня, и если месье не забронировал номер заблаговременно, то вряд ли месье найдет хоть один отель, где остались свободные места.
— Да вы издеваетесь! — воскликнул Спец.