– Кто?
– Они, – добавила она, ничего этим не прояснив.
– Веганы?
– Нет, не веганы, – сказала она, широко выпучив глаза. – Хуже.
– Иностранцы? – спросил я, взглянув на свежий выпуск газеты «Чистая Правда», главный колумнист которой ежедневно возмущался тем, что немытые попрошайки-мигранты отнимали рабочие места у трудолюбивых британских попрошаек.
– Хуже.
– Иностранцы-веганы… да еще и социалисты?
– Нет, – сказала она, понизив голос. – Кролики!
Эти слова заставили вздрогнуть мистера Уэйнрайта. Этот человек, взявший на себя тяжкий обет прочитать все выпуски ежемесячника «Чемпионы до мозга костей» за восемнадцать лет и при этом ни разу не заплатить, тихонько пролистывал журналы у стойки.
– Что вы сказали? – спросил он.
– Кролики, – повторила миссис Грисвольд. – В нашем поселке.
Мистер Уэйнрайт выглядел потрясенным и, как мне показалось, слегка напуганным.
– Надеюсь, они будут не из этих современных воинственных кроликов с большевистскими наклонностями, которые только и могут что ввязываться в неприятности из-за своих несбыточных мечтаний о всеобщем равенстве.
Я про себя подумал, что в Муч Хемлоке тепло не приняли бы никаких кроликов, даже покладистых и добродушных, живших сами по себе и не плодивших слишком много детей.
– Им официально разрешили жить за пределами колонии, – сказала миссис Грисвольд. – Майор Кролик – военный в отставке. У них двое детей, но я не в курсе, чем занимается миссис Кролик. Честно говоря, я даже не знаю, говорит ли она по-английски – когда они вошли сюда, то болтали на кроличьем.
– И как вам кроличий? – спросил мистер Уэйнрайт.
– Сплошное шушуканье, – сказала миссис Грисвольд. – Сопят, шмыгают, фыркают и всякое такое. А еще много шевелят носом и усами, вот так.
Они оба рассмеялись над тем, как миссис Грисвольд изобразила кролика: сморщенный нос, верхние зубы над нижней губой, руки вместо ушей. Вот только миссис Грисвольд была неправа – все кролики разговаривали на английском, и из-за того, что многие из них работали в колл-центрах, частенько знали дополнительно три или четыре других языка[26].
– Я слышала, они собираются въехать в дом мистера Битона, – сказала миссис Понсонби, которая вошла и услышала самый конец разговора. – Такой хороший дом пропадет, хотя кто-то же должен в нем жить. Здравствуй, Питер.
Миссис Понсонби была моей тетушкой и имела странную привычку противоречить самой себе в каждом предложении. Пиппа называла это «проявлением двойственности нашего вида». Я же считал, что это «просто раздражает».
– Видимо, они где-то раздобыли немало денег, – сказал мистер Уэйнрайт, – раз смогли позволить себе такой дом.
– Даже если и так, то они наверняка спустят все на капусту, – сказала миссис Понсонби, а затем добавила: – Но это их личное дело.
– Кажется, миссис Кролик зовут Констанция, – сказала миссис Грисвольд.
– Что? – спросил я.
– Констанция, – повторила она. – Я еще ни разу не слышала, чтобы крольчиху звали Констанция.
Зато я слышал. Было резонно предположить, что Конни и Констанция – это одна и та же крольчиха, и я вдруг испытал смешанные чувства. С одной стороны, мне было любопытно, ведь после стольких лет я смогу часто видеться с ней. А с другой, меня парализовало от страха – вдруг она узнает, кем я работаю? Однако через несколько секунд мой внутренний конфликт обострился.
– Я слышала, что она вдова того кролика, которого по ошибке потушили «Две ноги – хорошо», – сказала миссис Грисвольд, и я почувствовал, словно в мои жилы впрыснули лед. Я никогда не связывал Конни с тем происшествием. Да и откуда мне было знать? Но правда заключалась в том, что я был отчасти виновен в смерти Дилана Кролика, хотя убило его вовсе не наше ведомство. Крольнадзор выпустил его в течение двадцати четырех часов после задержания, а еще через пять он был мертв. Активисты из «Две ноги – хорошо» выволокли его из собственного дома посреди ночи и потушили живьем в полуторатонной бочке дешевого жидкого соуса, приправленного лавровым листом, тмином, можжевельником и красным вином. Ошибку обнаружили лишь три месяца спустя, когда кролик, за которым мы на самом деле охотились, умер от миксоматоза. Разразился скандал, когда в новостях по Би-би-си предположили, что Крольнадзор тайно выдал «Две ноги – хорошо» сведения и выпустил кролика лишь для того, чтобы его убили «в назидание другим». Старший Руководитель возмущенно отрицал все обвинения, называя их «еще одной ложью, сфабрикованной пристрастными СМИ, продвигающими кроличью повестку».
26
Кролики с легкостью осваивали языки, как и другие науки – IQ среднестатистического кролика был выше человеческого на двадцать процентов. Возможно, это указывает на то, что Очеловечивание было по природе своей актом сатиры.