– Она не представилась.
– А раньше ты ее видел?
– Нет… кажется, нет.
– Будет лучше, – сказал Виктор, – если мы будем точно знать, единичное ли это явление или часть какой-то закономерности. Так проще следить за общественным порядком в нашем поселке. Особенно это важно сейчас, когда с недели на неделю к нам приедут судьи из «Спик и Спан». Я не хочу, чтобы с нами произошло то же самое, что случилось в Россе[6]. Там теперь шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на какого-нибудь зайчика, весь город пропах капустой, и ты ни единого слова на английском не услышишь.
– Я на днях зашел в «Паундленд», – прибавил Тоби, – и он был битком набит кроликами. Они только на своем языке и болтали. Клянусь, они нарочно делали вид, что не понимают меня, чтобы я поскорее ушел.
Я ничего не ответил. Да и что тут скажешь? То, что произошло в Россе, не нравилось никому, но все было законно. Уж я-то знал – на работе только об этом и говорили.
– Ты не мог бы сделать для нас несколько запросов, когда доедешь до Крольнадзора? – продолжал Виктор. – Я слышал, что крольчиха говорила, будто берет книгу своему мужу, Клиффорду. Наверняка за пределами кроличьих колоний не так много кроликов с таким именем, которые еще и посещают библиотеки.
– По-моему, это не самое подходящее использование рабочих ресурсов, – сказал я. Мне вовсе не хотелось быть мальчиком на побегушках у Маллетов. – И потом, мы всего лишь работаем в бухгалтерии. И если крольчиха и ее муж покинули колонию на законных основаниях, то Крольнадзору нет до них никакого дела.
Я скосил глаза на Виктора. Он сверлил меня пустым, немигающим взглядом, что обычно предвещало потерю самообладания.
– Что ж, хорошо, – сказал он. – Мы всегда можем попросить «Две ноги – хорошо» навести справки.
На тот момент в Британии существовало три организации, продвигавшие идеи «превосходства гоминидов». «Две ноги – хорошо» была крупнейшей из них, самой организованной… и самой жестокой. Я сразу догадался, чего добивается Виктор Маллет.
– «Две ноги – хорошо» – самые обыкновенные бандиты, – сказал я. – Не стоит обострять ситуацию.
– Они вовсе не бандиты, а патриоты своего вида, – высокомерным тоном ответил Виктор. – И хотя мы восхищаемся их рвением и политической борьбой, я соглашусь, что иногда им стоит проявлять сдержанность. Стоит потушить одного кролика, и они становятся больше похожи на правых радикалов и лепорифобов[7], а они ими не являются. Нет, они всего лишь реалисты, обоснованно беспокоящиеся за многовидовое общество.
Я вздохнул и сказал:
– Сделаю, что смогу.
Виктор Маллет широко улыбнулся. Ему нравилось добиваться своего, и, когда это случалось, он даже мог недурно изобразить из себя приятного человека. Через полчаса мы добрались до Херефорда, и я высадил Виктора в районе Боблсток.
– Всего хорошего, старина! – сказал он, выбравшись из машины. – Тебе и Пиппе стоит как-нибудь зайти к нам на ужин.
Приглашение было неискренним, и я точно так же неискренне ответил, что мы обязательно зайдем.
– Вы уж извините папу, – сказал Тоби, когда мы отъехали и направились дальше в город. – Он всего лишь хочет как лучше для нашего поселка.
– Я уверен, Пол Пот[8] тоже хотел как лучше для Камбоджи, – ответил я, – но получилось как всегда. Шучу, – прибавил я, когда заметил, что Тоби приготовился устроить театр одного оскорбленного актера. С Маллетами часто такое случалось, когда им хоть чуточку перечили.
– Как думаешь, – сказал я, желая сменить тему, – кто заменит Дэниелса?
Дэниелс был сотрудником нашей службы безопасности, причем, пожалуй, самым приятным из всех, что у нас работали. Но его работа была незавидной, а «приятные» люди в Крольнадзоре надолго не задерживались.
7
Лепорифобы – те, кто боится кроликов, не доверяет им или просто терпеть их не может. Но вы, наверное, и сами уже об этом догадались.