Она попыталась улыбнуться, но ничего не получилось. Отцу становилось все хуже и хуже. Год назад он мог самостоятельно забираться в инвалидное кресло. Он мог поддерживать разговор и играть в шахматы с Комком. Черт побери, он даже кричал от восторга, когда по радио объявляли, что «Янкис»[7] проиграли. По какой-то неизвестной причине отец не выносил «Янкис», и это всегда забавляло Мэгги.
Теперь ей казалось, что все это было в прошлой жизни. За последние двенадцать месяцев кости отца размягчились. Он не мог держаться прямо, не говоря уже о том, чтобы чистить зубы или переставлять шахматные фигуры. Она знала, что вскоре он окончательно потеряет прежний облик. Да, смотреть на эти физические изменения было невыносимо, это разрывало ей сердце, но не только по этой причине Мэгги не могла спать по ночам. Насколько она могла судить, ее отец оставался в здравом уме. Билл Дрейкфорд понимал, что с ним происходит. И это было хуже всего.
Но сейчас Мэгги некогда было размышлять об этом. Завезти отца в дом было нелегкой задачей. Главным в этом деле было набрать достаточную скорость перед пандусом, чтобы вкатить тяжелую тачку на веранду. Это удалось Мэгги со второго раза, потом она пересадила отца в инвалидное кресло, стоявшее рядом. Устроив его поудобнее, она открыла входную дверь.
Комната, в которую они вошли, была типичной для местных фермерских домов: длинное помещение с низким потолком, открытые потолочные балки, почерневший от сажи камин. Стены были голыми – ни фотографий, ни зеркал, ничего, если не считать двух-трех старых рисунков Комка. Над очагом грелся чайник, а рядом, за грубо сколоченным столом, брат Мэгги Джордж по прозвищу Комок корпел над пожелтевшим атласом. Пламя отражалось в стеклах очков, что придавало мальчику сходство с трудолюбивым жуком. Он поднял голову и бросил на Мэгги беспокойный взгляд.
– Мама в ярости, – одними губами произнес он.
Как раз в этот момент мать появилась на пороге кладовой. Элизабет Дрейкфорд оглядела растрепанную Мэгги, потом взглянула на мужа. Только сейчас Мэгги заметила кровь на его рубашке. Миссис Дрейкфорд подошла к инвалидной коляске и знаком велела дочери отойти.
– Но я могу помочь, – возразила Мэгги.
– По-моему, ты уже достаточно «помогла», – сурово произнесла мать. – Проверь, как Джордж выучил географию.
Спорить с матерью было бесполезно, и Мэгги молча смотрела, как она увозит коляску в дальнюю часть дома. Когда дверь ванной комнаты закрылась, Мэгги подошла к Комку и села рядом. Брат ласково обнял ее.
– У тебя платье измято, – заметил он.
Мэгги подвинула к себе атлас.
– Я знаю. Столица Венгрии?
– Будапешт. Ну, так что случилось?
– В Будапеште?
Комок взглянул на Мэгги очень внимательно, словно полицейский, изучающий место преступления.
– В доме Схейлеров.
– Все шло как обычно, но потом около Глэдис я угодила в засаду. – Мэгги старалась, чтобы это прозвучало как можно небрежнее. – Самая длинная река в Европе?
– Волга, следующая – Дунай. Кто устроил тебе засаду?
– Братья Рейтеры, Виллем и Абель.
Комок скривился, как будто отпил прокисшего молока.
– Свиньи. Бывают симпатичные свиньи, но это не про них. Два борова. Даже в магазине у них воняет, как в хлеву. Тебе повезло, что ты легко отделалась.
Мэгги пристально смотрела в огонь.
– Это им повезло. Где находится гора Этна?
– На Сицилии. Что значит «им повезло»?
– Это значит, что я еще никогда в жизни не была так зла, черт бы их побрал. Им досталось сильнее, чем тебе, когда ты «случайно» нашел мой дневник.
Эпизод, о котором шла речь, произошел пять лет назад, когда Мэгги было четырнадцать и она рискнула доверить бумаге сокровенные мысли. После того как она застала хихикающего Комка над своей тетрадкой, таких ошибок Мэгги больше не совершала. О, она была вне себя! Она шлепнула его по заднице с такой силой, что у нее целый час после этого болела ладонь.
Видимо, воспоминания о шлепке были еще свежи в памяти Комка. Он изумленно захлопал ресницами. Глаза у него были ярко-синие, с зеленоватым оттенком.
– Сильнее, чем мне? Шутишь.
Мэгги показала ему руку.
– Ни слова, – предупредила она. – Знаю, это было глупо.
Комок уставился на разбитые костяшки. В одиннадцать лет он уже умел владеть собой и знал, когда следует держать язык за зубами.
– Потрясно.
Мэгги перевернула страницу и взглянула на карту. Если верить атласу, Югославия еще существовала.