Признавая своеобразие саамов, пришельцы приписывали им магические способности. Потому Кристиан IV и решил, что именно они убили прежнего губернатора Финнмарка. Эти способности якобы проистекали из их верований: они были анимистами, верили в духов животных и предков, а также в богов стихий. Связь с духами люди поддерживали через своих шаманов – нойдов, бивших в церемониальные бубны, обтянутые кожей. Это помогало нойдам впадать в состояние божественного транса и вибрацией передвигать кончик костяной указки между символами, изображенными на мембране бубна. Среди этих символов были бури, солнце, олени и (по мере усвоения саамами христианского словаря в конце XVI–XVII вв.) Бог или боги, ангелы, демоны. Нойд «играл» для соседей, просивших им поворожить; если указка останавливалась на опасном символе, это предвещало беду. К несчастью, саму такую ворожбу можно интерпретировать как провоцирование беды: можно говорить, что кто-то догадывается о грядущей буре, а можно – что он ее навлекает. Считалось, что саамские ясновидящие орудуют при помощи злых чар, ганд. Ганды представляли собой стрелы, клоки волос или комки мха, колдовских кусачих мух, которых саамы якобы держали в кожаных мешочках и напускали на врагов. Саамская ведьма могла приказать ястребу или сове «выпустить из клюва мух-ганд» или самостоятельно «вытрясти их из птичьих перьев или крыльев». Неудивительно, что защитники крепости Вардё боялись ганд. Именно такого рода суеверия побудили этнографов XVI–XVII вв., например Олауса Магнуса и Педера Клауссона Фрииса, заняться изучением саамской народности. Второй описывал их как зловредных и опасных врагов, приверженных дьявольскому язычеству и ведьмовству [7].
Поэтому неудивительно, что первым человеком, судимым за ведьмовство после приезда в Финнмарк Джона Каннингема, стала саамка, жившая в крохотном селении Омганг на берегу напротив Вардё. В 1601, 1610, 1612 и 1617 гг. тоже проводились процессы, но вся документация о них утеряна. Первый хорошо задокументированный суд состоялся в 1620 г., на нем предстала Find-Karri, «финка Кари». К тому времени саамы частично перешли на норвежские имена: Кари может быть сокращением от Карен или же саамским именем. Официально она именовалась Карен Эдисдаттер, то есть Карен – дочь Эдиса; Эдис – саамское мужское имя. Таким образом, у Кари была сложная идентичность: она находилась между двух культур и составляла часть их обеих. Выделяясь среди соседей, она воспринималась как обладательница наследственных магических способностей. Кари, обвиненная в ведьмовстве, предстала 13 мая 1620 г. перед судом присяжных (жюри состояло из 10 мужчин); судьей был бейлиф[5] его величества Соффрен Нильсен, укреплявший вместе с Джоном Каннигемом местное правосудие. Согласно показаниям соседей Кари в суде, она несла ответственность за два разных случая утопления в фьордах Северного Финнмарка, а также за преступления против Андерса Расмуссена и его жены. Сначала в Батсфьорде некто Абрахам Нилсен из Хопа упал за борт своего судна, когда справлял нужду. Затем утонул некий Хенрик, живший в Хоре и в Омганге. Особенное внимание привлекла гибель Абрахама, ранее связанного и с Кари, и с новым губернатором Финнмарка Каннингемом.
Абрахам был довольно состоятельным купцом, имевшим минимум одну служанку по имени Ингеборг. Незадолго до гибели Абрахама та призналась ему, что беременна. Абрахам счел отцом ребенка Йоханниса Олсона. Соблазнил тот Ингеборг или нет – неизвестно, но он точно был любовником Кари Эдисдаттер. По показаниям соседей Кари, эта пара находилась в «беспутной связи», что означает интимные отношения вне освященного христианской церковью брака. Так Кари оказалась вовлечена в неприятности Йоханнеса. Абрахам сердито потребовал, чтобы тот оказал Ингеборг материальную поддержку. «Раз моя служанка носит твоего ребенка, – заявил он без обиняков, – то изволь ее кормить». Йоханнис не отрицал своего отцовства, но взбесил Абрахама своим ответом: «Если у меня что-нибудь появится, то я с ней поделюсь». Абрахам сжал кулаки и набросился на него. На свою беду, Кари, наблюдавшая эту стычку, встав между своим возлюбленным и Абрахамом, крикнула: «Тронешь его – выпустишь дьявола!» Возможно, это была угроза, возможно, она хотела сказать, что махать кулаками – это не по-христиански. Так или иначе, Абрахам испугался слов Кари, позже они попали в протокол суда и были использованы против нее [8].