И прежнюю свою работу я не забросила — комитеты и прочие мои организации остались. Эти обязанности всегда лежали на мне, только со смертью Сергея отпали приемы, ужины и т. п., и уже никогда не возобновятся. <Гостей> бывает у меня немного, и только по особым случаям. Мария[2121] первой побывала у меня, жила во Дворце, а обедала и ужинала со мной здесь, в моей обители, мы проводили вместе многие часы, когда я бывала свободна. Я стараюсь, чтобы моим гостям было хорошо в моем старом доме, в Москве, чтобы они немного отдохнули, но при этом чтобы не страдали мои обязанности, которые я на себя взяла — я провожу с ними несколько часов. Что до путешествий, то, прежде всего, это дорого, но главное, было бы неправильно, «положив руку на плуг, оглядываться назад»[2122].
Сегодня утром проходил мой Киевский полк. Я их не забываю; дала небольшой капитал, в память о Сергее, на воспитание дочерей самых бедных офицеров, а к Рождеству посылаю им и моим черниговцам деньги на рождественскую елку и праздник для солдат.
Прости за немыслимо длинное письмо, прочти его, пожалуйста, вместе с Аликс, и если захотите еще что-нибудь узнать или сочтете, что я в чем-то ошибаюсь, буду очень признательна вам за совет и замечания. Простите меня! Я знаю и чувствую, что, увы, огорчаю вас, возможно, и вы не совсем понимаете меня; пожалуйста, простите и будьте терпеливы ко мне. Простите мои ошибки, простите, что живу не так, как хотелось бы вам; простите, что не могу часто навещать вас из-за моих здешних обязанностей. Просто от всего сердца простите и от всей христианской души помолитесь за меня и мое дело.
Всегда любящая вас старая сестра и друг
Элла.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1254. Л. 24–34 об. — на англ. яз.)
Основная тема вышеприведенного письма великой княгини к государю — духовное окормление. Излагая свои взгляды, Елисавета Феодоровна опирается на авторитет своих духовных наставников: праведного Иоанна Кронштадтского и великого князя Сергея Александровича, старца Алексия Зосимовского и отца Митрофана (Сребрянского), епископов Трифона (Туркестанава) и Анастасия (Грибановского). Упоминает она также и трех игуменов, которые считают ее «своей, наставляют и т. д.». Вероятно, речь здесь может идти об игумене Смоленской Зосимовой пустыни Германе (Гамзине)[2123], наместнике Чудова монастыря архимандрите (с 1914 г епископ) Арсении (Жадановском) и старце Спасо-Елеазаровой пустыни схиархимандрите Гаврииле (Зырянове)[2124].
На страницах настоящей книги раскрываются образы великого князя Сергея Александровича, отца Иоанна Кронштадтского и отца Митрофана. Не раз упоминалось о епископе Трифоне, епископе Анастасии и архимандрите Арсении, и только в материалах 1909 года впервые зазвучали имена старцев Алексия, Германа и Гавриила — великая княгиня обращается к ним уже после открытия Марфо-Мариинской обители. Раскрытие их влияния на духовное становление Елисаветы Феодоровны — тема следующей книги. Здесь же приведем только ее письмо к игумену Герману, написанное на 2-й день после освящения церкви во имя сев. жен Марфы и Марии — первого храма Обители.
Письмо написано после получения известий о том, что в результате наветов игумен Герман должен оставить настоятельство в Зосимовой пустыни и перейти в Махрищский монастырь[2125].
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — игумену Герману (Гомзину)
10 сентября. Москва
Глубокочтимый отец Герман,
Узнав вчера, что Вас переводят из Зосимовой пустыни в другое место, до глубины души огорчилась. Вы, создавший пустынь, должны ее покинуть! Это будет тяжелое испытание и горе для Ваших духовных детей и всей братии, хотя Господь Вас и поддерживает.
Имею сейчас перед собой икону Божией Матери «Всех скорбящих радость», которой меня благословила сегодня молодая игуменья Нина[2126], и мои молитвы возносятся к Той, которая облегчает человеческие страдания, да помолится Она за Ваш скит, за всех нас, которые обрели там уголок земного рая, где мы в молитвенном покое имеем руководство от Вас двух старцев, сосредотачиваемся и почерпаем сил, чтобы бороться и продолжать жить среди грешного мира.
2122
«Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия» (Лк. 9:62).
2123
Герман (Гомзин) (1844–1923), схиигум., настоятель Смоленской Зосимовой пустыни. Вступил в число братии Гефсиманского скита в 1868 г., пострижен в рясофор в 1870 г., в мантию — в 1877 г. Рукоположен во иеродиак. (1880) и иеромон. (1885). Братский духовник Гефсиманского скита (1892), духовник больницы и богаделенного скита (1893). По благословению старца Варнавы Гефсиманского, с 12-ю учениками перешел в Зосимову пустынь, принял на себя настоятельство (1897). Игум. Герман был пострижен в великую схиму в 1915 г. Скончался незадолго до закрытия обители в 1923 г. Перед смертью «о. Герман вспомнил Великую княгиню Елизавету Федоровну и своего отца, в монашестве Симеона, и стал просить свести его к ним. Ответ отца Мелхиседека, что Елизавета Федоровна сама обещала придти, успокоил батюшку…»
2124
Гавриил (Зырянов) (1844–1915), схиархим. Поступил в братство Оптиной пустыни (1864). Перешел в Высоко-Петровский монастырь (1874), пострижен с именем Тихон (1875). Рукоположен во иеродиак.(1877). Перешел в Богоявленский монастырь в Москве (1880), затем в Раифскую пустынь (1881). Рукоположен во иеромон. (1883), духовник обители. Переведен в Седмиозерную пустынь (1883), духовник и старец обители. Пострижен в схиму с именем Гавриил (1892). Назначен наместником (1901). Возведен в сан схиархим. (1902). В результате наветов был отстранен от должности наместника и перешел в Спасо-Елеазарову пустынь под Псковом (1908). Прославлен в лике местночтимых святых Казанской епархии.
2125
Игумен Герман (Гомзин) был переведен в Махрищский монастырь (14.09.1909 — 14.11.1909). «В деле возвращения отца Германа из ссылки имело большое значение, между прочим, ходатайство одной высокой и святой подвижницы, участие которой несомненно зачтется перед Господом в большую заслугу и будет одним из драгоценных перлов в ее небесном венце» (Епископ Арсений (Жадановский). Воспоминания. М., 1995. С. 80).