Строгие этикетные нормы того времени не допускали переписки молодых людей, статус которых был не определен. Влюбленные общались через письма великой княгини. Почти сразу же Елисавета Феодоровна посвятила своего мужа в секрет юных сердец. В течение 5 лет они все вместе преодолевают главное препятствие к этому браку: преданность принцессы Алисы лютеранству — постепенно раскрывая перед ней красоту Православия. Они преодолели также и нежелание Марии Феодоровны связать судьбу сына с Гессенской принцессой.
1891 год стал новым этапом в жизни великой княгини. Она перешла в Православие — спустя 7 лет после своей свадьбы. Ее прикосновение к русским святыням началось с Троице-Сергиевой Лавры, куда привез ее супруг в первые дни их медового месяца. На праздники преподобного Сергия Радонежского великокняжеская чета ездила в Лавру «помолиться», на летнего Сергия у себя в Ильинском они устраивали благотворительные мероприятия для крестьян. Сколько же впоследствии, после гибели мужа, воздвигнет Великая Матушка храмов, часовен, подворий, в честь его небесного покровителя, Игумена земли русской. И свою мученическую кончину Елисавета Феодоровна примет на летний праздник преподобного Сергия.
В доме Сергея Александровича хранилась и великая святыня — мантия преподобного Серафима Саровского, переданная ему после кончины матери императрицы Марии Александровны. Историю чудес, явленных батюшкой Серафимом через свою мантию, великий князь поведал своей жене, она увидела их и сама. В дни прославления преподобного с 17 по 20 июля 1903 г. Сергей Александрович передал святыню в Успенский собор Московского Кремля для народного поклонения: в Москве повторились Саровские торжества, и здесь с избытком была явлена благодать Божия. После гибели мужа Елисавета Феодоровна положила эту святыню рядом с ним, в его храме-усыпальнице. Для утешения страждущих, на несколько дней она передавала им мантию преподобного.
Сергей Александрович познакомил жену и с праведным о. Иоанном Кронштадтским. Именно с ним великий князь делился своей печалью о том, что жена — все еще протестантка, на что святой ответил: «Оставьте ее в покое; не говорите о нашей вере, она придет к ней сама»[16]. В те дни, когда великая княгиня объявила о своем решении родным, Сергею Александровичу «удалось привезти» о. Иоанна к тяжко болящему офицеру Преображенского полка Хоментовскому. Несомненно, во многом глубина и красота Православия открылась Елисавете Феодоровне по молитвам о. Иоанна. Через 2 года она уже сама направляла цесаревича к отцу Иоанну, чтобы он попросил молитв праведника о своем счастье с Аликс, получил его благословение и вместе с ним помолился, так как он «нуждается в помощи Божией больше, чем когда бы то ни было»[17].
Обращаться за помощью к праведнику великокняжеская чета будет на протяжении всей жизни. Во время своих приездов в Москву отец Иоанн посещал московский генерал-губернаторский дом, служил молебны, давал духовные советы Сергею Александровичу. За молитвой к нему великий князь прибегал во время коронационных торжеств — в мае 1896 г. о. Иоанн совершал панихиду на Ходынском поле по жертвам народного гуляния. В марте 1899 г., во время студенческих волнений, праведник снова поддержал московского генерал-губернатора. Он пришел к ним на помощь и в августе 1902 г., когда Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна выступили против общения царской четы с французским гипнотизером-шарлатаном мсье Филиппом. В 1903 г., во время пребывания царской семьи в Москве, когда отец Иоанн служил литургию в Иверской общине сестер милосердия, на службу приехали императрица Александра Феодоровна с покровительницей общины Елисаветой Феодоровной. Он не оставил без попечения и Елисаветинскую общину в Петербурге. В обоих сестричествах великой княгини он являлся почетным членом. Мы публикуем телеграмму о. Иоанна Кронштадтского к императору, посланную спустя 2 дня после гибели Сергея Александровича: «Скорбь ваша неописуема — скорбь Спасителя в Гефсиманском Саду за грехи мира безмерные. Присоедините вашу скорбь к Его скорби, в ней найдете утешение». В 1909 г. Елисавета Феодоровна придет за благословением к могиле святого за 2 дня до открытия Марфо-Мари-инской обители…
Несомненно, огромное влияние на решение великой княгини принять Православие оказал сам Сергей Александрович, которого она бесконечно любила. Его идеалы были ее идеалами, она «смотрела на мир его глазами». Теперь они стали принадлежать одной Церкви — как долго и терпеливо ждал этого великий князь! Он благодарит Господа: «Слава Богу, что это так, и я бесконечно счастлив, и не знаю, чем, право, я заслужил такую благодать. Я совсем не достоин»[18].
Этого желал и император Александр III. В 1888 г. он писал Сергею Александровичу: «Да пора, давно пора было вернуться к хорошему старому времени, когда немыслимо было быть русской вел<икой> княгиней и не православной! Прости, что я это пишу Тебе и знаю, как тяготит тебя мысль, что жена твоя не принадлежит нашей церкви, но я вовсе не теряю надежды, что эта заветная моя мечта когда-нибудь сбудется и именно с твоей милой Эллой, так как она не фанатичка, и нет причины для нее не сделаться когда-нибудь нашей, действительно русской, благоверной вел<икой> княгиней. Я часто об этом думал, и мне что-то внутри говорит, что Элла будет православной. Боже, как я буду счастлив и как я буду от души и глубоко благодарить Христа за эту благодать нашему семейству».
Реакция других родственников по Императорскому Дому была неоднозначной. Статус великой княгини (в отличие от ранга императрицы) по российским законам не требовал перемены веры от инославных супругов, поэтому остававшиеся лютеранками великие княгини (прежде всего, вел. кн. Мария Павловна (старшая)) забеспокоились, как бы этот шаг Елисаветы Феодоровны не привел к изменению законодательства и «утеснению» их свободы вероисповедания. Решение Елисаветы Феодоровны принесло боль ее отцу великому герцогу Гессенскому Людвигу IV. Будучи ревностным лютеранином, он воспринимал Православие с особенностями его вероучения, богослужения и традиций как уклонение от «чистого» христианства в «идолопоклонническую ересь». И, несмотря на огромную любовь к дочери, он так и не принял ее решения.
Именно религия разделяла Николая Александровича и принцессу Алису. И поступок Елисаветы Феодоровны стал примером для будущей русской императрицы. Из письма цесаревича Сергею Александровичу от 22 февраля 1891 г.: «Ты знаешь как мне близко к сердцу все, что касается тебя и тетеньки, поэтому, когда я прочел твое письмо, я положительно остолбенел от удивления и радости, что она так скоро решилась на это святое дело! Искренно тебе сознаюсь, что эта весть доставила мне двойную радость: перемена религии увеличит еще более ваше счастье, а мне может примером своим помочь достичь того, что я пламенно желаю всеми силами души… Я часто-часто думал и передумывал наш разговор втроем о переходе ее в нашу веру и не понимаю, отчего известие это так меня могло поразить».