— Нельзя объять необъятное, господин президент. Американские войска действуют одновременно на нескольких, весьма удаленных друг от друга направлениях и, естественно, грешат обилием просчётов…
— Насколько я понимаю, куда вы клоните, Джордж, у вас есть конкретные предложения? — президент Трумэн прервал начальника Генштаба армии на полуслове.
— Мои предложения конкретны, господин президент, — смело возразил генерал Маршалл. — Я и предлагаю сосредоточить наши главные усилия на Японии, Корее и Китае. Все остальное приложится само собой.
Президент Трумэн вынужденно согласился:
— Правильно, Джордж. Сосредоточить наши усилия следует на Японии, Корее и Китае. Но кто, скажите, будет доводить дело до конца на Тайване, в Юго-Восточной Азии, на Филиппинах, в Голландской Индии? Америка потратила годы и годы на их освобождение от японских войск, и что же? По-вашему, их следует уступить союзникам?
Генерал Маршалл твердо отстаивал свою позицию:
— Мы вынуждены поделиться с союзниками, господин президент. Впрочем, на мой взгляд, это касается не только тихоокеанских территорий. Советы тоже вправе рассчитывать на большее участие в решении всех японских проблем. Как-никак они с блеском разгромили Квантунскую армию, довольно крепкий орешек на материке.
Генерала Маршалла тотчас поддержал Гопкинс. Политический советник президента высказался совершенно определенно. Он подчеркнул:
— Ещё полгода назад, господин президент, мы здесь же, в Овальном кабинете, анализируя перспективы войны с Японией, нарекли ее окончание минимум в следующем году или даже позже, с огромными потерями войск — до одного миллиона человек. И вот война позади. Американские войска в Японии. Советы, менее чем за месяц овладели всей Маньчжурией.
— Вы, Гарри, похоже, сознательно упускаете из виду тот факт, что Америка применила новое оружие. Испепеление Хиросимы и Нагасаки сломило волю японского народа, — голос Трумэна звучал твердо.
Президента поддержал военный министр Стимсон:
— Факт самого наличия у нас грозного оружия следует учитывать в первую очередь. Полгода назад мы не могли даже ориентировочно судить о его исключительных возможностях.
— К тому же, десантные операции всегда более продолжительны по времени, нежели даже крупные сражения на суше, — отозвался репликой, молчавший до этого Главком военно-морского флота адмирал Кинг. — Разве не свидетельствуют об этом наши десанты на Иводзиму и Окинаву?
— А что скажете вы, Уильям? — Трумэн решил вовлечь в дискуссию своего начальника штаба адмирала Леги, который до этого как-то отрешенно взирал на все происходящее в главной резиденции президента. — Атомное оружие преобразило наши стратегические возможности. Это в равной мере касается всех родов войск.
— Я считаю, господин президент, что наш прошлый анализ обстановки был верен, потому что даже к июлю мы не располагали реальными силами и средствами для высадки мобильных десантов на острова собственно Японии, — ровно отозвался адмирал Леги. — Атомное оружие умножило наши силы многократно, но возник настоятельный резон как следует, я бы даже сказал, основательно подумать над мотивами его использования. На мой взгляд, это самое уязвимое место в нашей сегодняшней концепции войны.
Президент Трумэн не согласился:
— Победителей не судят, Уильям. Это же тривиальная истина. Если бы Гитлер одержал победу в России, то никто не осудил бы его публично за убийство тридцати миллионов ее гражданских жителей и военных, за концлагеря и другие издевательства, порожденные его патологическим антикоммунистическим фанатизмом.
Главком ВВС генерал Арнольд высказался осторожно:
— Но мы осуждаем Гитлера сейчас и осуждали его действия в самом начале страшной войны, господин президент. Его патологическим зверствам и впредь не может быть никакого оправдания. Так считают во всём мире.
— Генри абсолютно нрав, господин президент, — одобряющий взгляд Гопкинса надолго задержался на Главкоме ВВС. — Жизнь людей бесценна, какой бы лагерь, умерщвленные наци ни представляли.
— Мы слишком ушли в сторону от предмета нашего разговора, — недовольно прервал Гопкинса президент Трумэн, — Я совсем не слышу голоса госсекретаря. Очень важно, Джеймс, учесть одно из ключевых требований к документу — его стерильность по отношению к Декларации союзных держав. Мы и дальше должны соблюдать иллюзорность верности союзным обязательствам. Так будет лучше.
В разговор снова вступил генерал Маршалл:
— Господин президент, не все это знают, но из доклада генерала Донована[94] вытекает, что русские готовы покинуть Сеул, как только в город вступят американские войска.
94
Речь идет о генерале У. Доноване, который возглавлял управление стратегических служб — внешнюю войсковую разведку Соединенных Штагов Америки.