Прибавилось работы не только у пританов, ежедневно собиравших Совет Пятисот, но и у судей, у жрецов, у коллегии одиннадцати, в чьем ведении находились узники и палачи.
Афины забыли об отдыхе и сне. А здесь, в роще Аполлона Ликейского, царила удручающая тишина.
— Все покинули меня, — сказал Аристотель Герпиллиде. — Даже Феофраст. Это беда, Герпиллида. Но и благо тоже…
— Какое же в этом благо, Аристотель? — удивилась Герпиллида. — Ты целыми днями бродишь один по роще, сидишь в библиотеке, но не пишешь и не читаешь. Я вижу, как ты мучаешься. Но я не знаю, чем тебе помочь…
— Благодарю тебя, Герпиллида. Ты сделала больше, чем могла: ты возвратила меня к жизни, ты была и есть моя опора, мое убежище от всяких невзгод. Твое присутствие делает меня спокойным и уверенным. И мы еще долго будем жить счастливо, хотя надо помнить, что не от счастья к счастью ведет нас жизнь… Долго живут мужественные… Благо же нынешнего положения в том, Герпиллида, что никто не мешает мне проститься со всем, что мне придется оставить здесь. Впрочем, мое прощание, кажется, слишком затянулось. Собирайся и ты, Герпиллида. И скажи детям, что мы намерены покинуть Афины. Пусть и они готовятся в дорогу. Я уже послал домоуправителя в Пирей, чтобы он нанял корабль. Мы отправимся на Эвбею. Верю, что не навсегда…
— Ты не возьмешь библиотеку?
— Я оставлю все Феофрасту.
— Ты не станешь продавать дом?
— Нет, Герпиллида.
— Ты не возьмешь с собой учеников?
— Их нет, — с грустью сказал Аристотель. — Они предпочитают слушать ораторов на агоре…
— Ты торопишься, Аристотель, Говорят, что Антипатр идет с войском из Фессалии…
— Навстречу ему спешит Леосфен… И пока полководцы будут решать судьбу Афин, мою судьбу могут решить сами афиняне. Я понимаю афинян, Герпиллида: они хотят очиститься от всего, что связано с именем ненавистного им македонца. Они изгоняют, они казнят, они разрушают и предают забвению все, что напоминает об Александре. Они не оставят в покое и меня, Герпиллида: воздух свободы опьяняет…
Феофраст разбудил его среди ночи.
— Ты был прав, учитель, — сказал он. — Через два дня басилевс рассмотрит дело о нечестии Аристотеля. Он лишит тебя покровительства законов, а это означает только одно, Аристотель: смерть.
— Каким же образом, Феофраст, меня обвинят в нечестии?
— Ты знаешь, что это лишь повод, Аристотель. Кто-то вспомнил, что ты написал пеан[57] в честь Гермия, атарнейского тирана, и тем самым оскорбил Аполлона, уравняв в славе Гермия и бога.
— Какой ничтожный повод, — горько усмехнулся Аристотель. — Я совершил большее преступление; великое преступление: я отверг всех богов, кроме одного, которого назвал разумом; я воспитал человека, в сравнении с которым все афинские боги — ничто, я сам открыл такие истины Вселенной, которые не были доступны ни Афине, ни Аполлону, ни Зевсу — никому из бессмертных. И если бы меня, Феофраст, судили за это, я принял бы смерть. Но афиняне хотят не только убить меня, но и унизить перед смертью, как это сделали с Сократом, с Фидием и сотнями других… Они хотят судить не за то, за что ненавидят. Ибо то, что они ненавидят, достойно славы, а не смерти, почитания, а не зависти. Я не дам им во второй раз совершить преступление против философии…
В Пирей они добрались на рассвете. Повозку их сопровождал Феофраст, ехавший верхом на лошади. Сначала Аристотель удивлялся тому, как много повозок и верховых спешат в этот предрассветный час в Пирей.
— Неужели эти люди, как и я, бегут из Афин? — спросил он Феофраста.
— Нет, учитель, — ответил Феофраст. — Все другие торопятся в Пирей встречать Демосфена.
— Так он возвращается!
— Да. За ним был послан корабль, И вот он возвращается.
— А как же с долгом в пятьдесят талантов? Ведь к уплате этой суммы за пропажу денег Гарпала его присудили афиняне, а не Александр[58].
— Ты забыл, что афиняне же помогли тогда ему бежать из тюрьмы на Эгину.
— Теперь они везут его домой, чтобы объявить героем? О, переменчивая любовь афинян!
57
Пеа́н — гимн, который обычно посвящался Аполлону. Посвящать пеан людям считалось преступным.
58
Казначей Александра Македонского Гарпа́л похитил казну персидских царей, захваченную Александром. С этими деньгами он прибыл в Афины, склонял их к восстанию против Александра. Гарпал был задержан с частью денег. Деньги были положены на сохранение в Акрополь. Гарпалу удалось бежать. А часть захваченных у него денег пропала. В пропаже денег сторонники Александра обвинили Демосфена. Он был приговорен к уплате пятидесяти талантов и посажен в тюрьму.