— Считаешь, милая, такой и должна бысть твоя жизнь?
— Мне нравится то, чем я занимаюсь, и нравится помогать людям.
— А кто поможет тебе? Твоя метла так и снует, и порой я имею опасение, как бы она не загорелась. Ты доглядаешь за всеми… но кто доглядит за тобой? Раз Престона нет, то что ж. Есть твой друг барон с молодой жинкой. Они тож заботятся о своих поданных. И могут помочь.
— Заботятся, — согласилась Тиффани, вздрогнув от воспоминания о том, как все когда-то считали, что они с Роландом, ставшим теперь бароном, тоже пришли к Согласию. Чего ради все вокруг так и норовят ее с кем-нибудь сосватать? Разве так тяжело найти мужа, если нужен всего лишь один? — Роланд щедрый человек, хотя и не смог пока сравниться с отцом. А Летиция…
«Верно, Летиция», — вспомнила она. Они с Летицией обе знали, что у той есть способность к магии, но сейчас она выполняла роль молодой баронессы. И хорошо справлялась. Так хорошо, что порой Тиффани задавалась вопросом: неужели жизнь баронессы лучше? Беспорядка в ней точно больше.
— Ты уже сполнила столько всего, что другим и не под силу, — продолжила Дженни.
— Еще предстоит столько сделать, и некому помочь.
Кельда наградила ее странной улыбкой:
— Рази ты дала им шанс? Не боись о помощи просить. Гордость — то добрая штука, девонька, но со временем она тебя прикончит.
Тиффани улыбнулась:
— Дженни, ты как всегда права. Но у ведьм гордость в крови. — Это напомнило ей о Матушке Ветровоск. Прочие ведьмы считали ее умнейшей и старейшей. Когда говорила Матушка Ветровоск, не было речи о гордости, но ей это и не требовалось. Гордость присутствовала в ней всегда, была частью ее естества. На самом деле то естество, что было отмерено каждой ведьме, Матушке Ветровоск было отвешено целыми лопатами. Тиффани оставалось только надеяться, что со временем она сумеет стать столь же компетентной ведьмой.
— Что ж, вот тебе совет, — сказала кельда. — Ты наша карга холмов, и карге нужна доля гордости. Но нам бы хотелось, чтобы была у тебя лична жизнь. — Она смерила Тиффани решительным взглядом. — А теперь ступай и иди куды тебя приведет ветер.
Ветер, дувший в графствах, был злющий, словно он на кого-то разозлился и бросался из стороны в сторону. Завывал в дымоходах поместья лорда Вертуна, окруженного садами и парками. Оно находилось на значительном отдалении от цивилизации, и чтобы сюда попасть требовалось запастись терпением, и в добавок — выносливой лошадью, что сокращало число визитеров.
Это не относилось к большинству обычных граждан, которые по большей части были крестьянами-фермерами и которые всегда были заняты своими делами. К тому же все местные лошади были крупными, мохноногими и не отделимы от телеги. Используемые для верховых поездок либо впрягаемые в кареты худые, полубезумные лошадки обычно сопутствовали совершенно иному классу людей: обычно у них есть собственная земля и деньги, но часто дряблый подбородок. И их жены были на одно лицо с их лошадьми.
Отец лорда Вертуна унаследовал титул и деньги от своего отца, знаменитого строителя, но был пьяницей и большую часть наследства спустил.[4] Тем не менее юный Гарольд Вертун продавал и толкал, и, разумеется, крутился и вертелся, пока, наконец, не восстановил семейное достояние и сумел добавить два дополнительных крыла к фамильному особняку, забив их дорогими и ужасными с виду предметами.
Он оставил трех сыновей, которые были ему несказанно благодарны за то, что его жена произвела на свет «про запас» сына сверх обычных «наследник рода и запасной». Лорд Вертун предпочитал во всем быть первым, даже если это первенство в форме дополнительного сына, о котором он не в состоянии заботиться.
Старший из наследников, Гарри, не часто ходил в школу, потому что занимался поместьем, помогая отцу и выясняя, с кем стоит разговаривать, а с кем нет.
Вторым по счету был Хью, который сам предложил отцу определить его в церковь. На что его отец ответил: «Только в церковь Ома и ни в какую иную. Не хочу чтобы кто-то из моих сыновей связывался с какими-то сектами!».[5] К удобству всех Ом был молчаливым богом, позволяя своим священникам интерпретировать свою волю как им вздумается. Неудивительно, что его желанием редко становилось что-нибудь вроде: «Накормите страждущих!» или «Заботьтесь о стариках!», а скорее: «Жертвуйте щедрее!» и «Почему бы не добавить седьмую перемену блюд к обеду?» Так что лорд Вертун решил, что священник в семье будет кстати.
4
Сам лорд Вертун вовсе не считал, что что-то спускает, наоборот пропивать семейное богатство довольно весело. По крайней мере, он так думал до того момента, как сильно напившись, выпал из окна, и на несколько лет раньше положенного срока повстречал джентльмена без плоти и со странной привязанностью к косе.
5
Еще он знал, что порой требования богов принимают странный характер. У него был приятель, принявший вероисповедание бога-крокодила Оффлера, который избрал его хранителем своей священной стаи птиц-чистильщиков, вынужденных выполнять любые стоматологические божественные прихоти.