Таким образом, с 1502 г. Иштван Ве́рбёци, как королевский протонотарий, был не только вхож (как прежде) в Королевский совет, но стал его постоянным членом и заседал рядом со своим патроном Михаем Соби, в определенном смысле уже сравнявшись с ним. За счетй деятельности на посту протонотария Ве́рбёци приобрел широкую известность и авторитет среди дворянства. Он выезжал в провинцию для расследования дел, вел судебные процессы, формулировал решения. Королевский протонотарий присутствовал в многочисленных Государственных собраниях первой четверти XVI в., выступал там с речами, которые производили сильное впечатление на слушателей благодаря его ораторскому таланту, юридическим знаниям и политическим убеждениям. Он не только участвовал в составлении законов сословных форумов, что полагалось по должности, — многие из них составлялись под его непосредственным влиянием, а некоторые формулировал непосредственно будущий автор «Трипартитума». Не случайно немало утвержденных (а еще больше не утвержденных) королем постановлений Государственных собраний перекликаются с положениями «Трипартитума».
О возросшем влиянии Ве́рбёци свидетельствует следующий факт: начиная с этого времени он получает много земельных пожалований как от короля, так и от частных лиц, благодаря чему заметно увеличивает свое состояние, постепенно превращаясь из мелкопоместного дворянина в крупного земельного собственника[56]. Дарениями Иштвана Ве́рбёци не только благодарили за службу протонотария (например, умело проведенные им судебные процессы и т. п.), но и пытались повлиять на него как на политического деятеля. Так, в 1506 г. как раз во время заключения семейного договора между Уласло II и Максимилианом I Габсбургом[57] и последовавшего за этим обострения внутриполитической обстановки Иштвану пожаловал земли королевский канцлер, могущественный Дёрдь Сатмари[58]. Семейный договор был заключен в нарушение решений Ракошского Государственного собрания 1505 г., на котором вооруженные дворяне заявили королю, что в случае его смерти без наследника мужского пола они не признают наследственные права Ягеллонов по женской линии[59]. Решения этого собрания были сформулированы Иштваном Ве́рбёци, который к тому времени сблизился с могущественным магнатом Яношем Запольяи, одним из возможных «национальных» претендентов на венгерский трон. Собрание констатировало, что страна находится в ужасающем состоянии, ей грозит развал. Вину же за это дворянство возлагало на чужеземных королей, «которым не знакомы добродетели скифов; и вместо того, чтобы воевать, они пребывают в безделье, более того, часто грабят, угнетают и унижают народ более жестоко, чем враг»[60]. Роль Ве́рбёци как выразителя идей дворянства подчеркивает тот факт, что Государственное собрание 1505 г. проголосовало за сбор налога (2 форинта с «ворот») в пользу своего «спикера» — единственный случай в венгерской истории того времени[61]. Не стоит удивляться тому, что решения скандального Государственного собрания 1505 г. не были одобрены королем и, стало быть, не приняли силы закона. Возвращаясь к земельным пожалованиям в пользу Иштвана Ве́рбёци, следует также упомянуть, что в 1507 г. Михай Соби пожаловал «серому кардиналу» столько деревень с крестьянами, что этот дар перевесил дарение Дёрдя Сатмари[62].
Противостояние венгерского дворянства и короля в связи с названным договором продолжалось до 1508 г. За это время дворянство то вынуждало его объявить войну Максимилиану, то отказывалось короновать родившегося в 1506 г. сына Уласло II Лайоша, то добивалось от государя новых уступок и т. д. Если в начале этого конфликта часть высшей венгерской знати и дворянство выступали единым фронтом, то к середине 1506 г. двор склонил к компромиссу. Дворянство же согласилось признать принца королем только на Государственном собрании, созванном в мае 1508 г., при условии, что Лайош будет соблюдать все права и привилегии дворянства, а Максимилиан откажется от вмешательства во внутренние дела королевства[63]. Известно, что избрание и коронование Лайоша поддержал Иштван Ве́рбёци, и во многом благодаря его поддержке удалось преодолеть затянувшийся политический кризис в стране, ибо именно он уговорил дворянство согласиться на коронование на определенных условиях. Может быть, не случайно, что именно в 1507 и 1508 гг. он получает от короля самые крупные земельные пожалования[64]. Своим поступком он, правда, разочаровал рассчитывавших на трон Запольяи и их сторонников. Но нельзя исключить того, что в данном случае он поступил так из принципиальных соображений, поставив интересы короны выше интересов своей «партии», поскольку с вступлением на трон сына Уласло II открывалась перспектива укрепления того самого «национального» королевства, за которое переживал и боролся Ве́рбёци. Позже он и в других ситуациях не раз поступал подобным образом. Так, в 1525 г. в споре между короной и тем же Яношем Запольяи за выморочное имущество богатейшего магната Уйлаки Ве́рбёци Иштван — в то время уже надор — вынес решение о передаче этих владений в казну[65].
56
В результате королевских пожалований его владения оказались разбросанными более чем в 10 комитатах. См.:
57
Этот договор был заключен тайно 20 марта 1506 г. См.: Magyarország történeti kronológiája / Főszerk. К. Benda 1. köt. Á kezdetektől 1526–ig. Harmadik kiadás. Bp., 1986. 329. old. По его условиям внук Максимилиана Фердинанд должен был взять в жены дочь Уласло II Анну, а в случае рождения у Уласло сына, последний со временем должен жениться на внучке Максимилиана Марии. См.: Magyar békeszerződések 1000–1526. 266–269. old.
59
В принципе, дворяне повторяли решения уже упоминавшегося сословного съезда 1498 г. См.:
63
64
Так, от Уласло II он получил в 1507 г. в комитатах Бихар и Бекеш, соответственно, 4 и 2 деревни, а в 1508 г. в комитатах Пешт и Сольнок — по одной деревне и земельные комплексы. См.: