Одна из причин подобной ситуации заключалась в следующем: в театральных постановках иезуитских учебных заведений королевства чаще всего использовался латинский язык, поскольку одна из главных задач, ставившихся перед школьным театром, состояла в том, чтобы учащиеся лучше его усваивали. В правилах 1591 г. предписывалось ставить пьесы на латыни. «Домашние» постановки, осуществлявшиеся в сугубо учебных целях в течение учебного года, в том числе при переходе из младших классов в старшие, требовали обращения к языку древних римлян. Это относилось к декламации в классах риторики и синтаксиса, а также к тем случаям, когда учащиеся «гастролировали» со своими спектаклями, давая представления, например, при императорском дворе в Вене. Однако театральная практика даже иезуитских школ выходила за рамки этих инструкций. Язык представления зависел от того, где и для кого оно давалось. Когда представления устраивались для широкой публики, исполнители говорили на народном языке — и не только на венгерском, но также на словацком и немецком. Такие случаи специально оговаривались[1048]. Они упоминаются значительно реже, чем постановки на латинском языке. Подобная практика упражнений в латыни приносила свои плоды. Пал Эстерхази свободно владел этим языком — как устным, например, выступая перед королем на Государственных собраниях, так и письменным. Его переписка с официальными лицами центральной королевской администрации, с двором велась на латыни. На ней же Эстерхази написал трактат о Миклоше Зрини, адресуя его, по всей видимости, не только венгерскому читателю.
В первой половине XVII в. спектакли в надьсомбатской гимназии ставились один-три раза в год. Учебные («рабочие») постановки, как правило, совпадали с экзаменами зимнего и весеннего семестра[1049]. Театральные зрелища устраивались и во время крупных церковных праздников: в Великий пост, Великую Пятница, на Пасху, в день Тела Господня, на Рождество, в дни святых патронов и т. д. В 1657 г. был устроен спектакль по случаю освящения нового храма в Надьсомбате. Находилось достаточно поводов для спектаклей и помимо церковных праздников: поздравления членов правящей династии с разными официальными и семейными событиями с выездами в австрийскую и венгерскую столицы; приглашение в замки к венгерским аристократам; прием именитых гостей в стенах учебного заведения и т. п. Так, питомцев иезуитов посещали надор[1050], архиепископ Эстергомский и др. Иногда пьеса или действо разыгрывались специально по случаю приезда высокого покровителя. В 1629 г. в Великий пост сыграли пьесу Cosmodulos в честь надора Миклоша Эстерхази[1051]. В 1627 в. на Преображение надьсомбатскую гимназию посетила графиня Жужанна Эрдеди и в ее честь учащиеся показали «Божественную Сусанну»[1052]. Спектакли посреди года игрались перед узким кругом «своих»: учителей, соучеников. В конце года по праздникам в школу съезжались многочисленные гости, в том числе родители, патроны, представители светских и церковных властей, многочисленные дворяне. В 1636 г. на открытие учебного года в надьсомбатской гимназии ставили пьесу «Теофил» силами учащихся класса риторики «в присутствии надора и при стечении многочисленного дворянства»[1053]. В то же время театрализованные представления были рассчитаны и на «более демократического» зрителя — горожан и даже жителей окрестных деревень, которые приезжали в город по большим праздникам.
От того, для чего и для кого ставился спектакль, зависели и его содержание, и оформление. Подготовка постановки считалась делом очень ответственным, частью учебного процесса и требовала большого напряжения как от учителей, так и от учеников. В инструкции 1591 г. говорилось: «Только не следует взваливать исключительно на плечи учителей риторики обучение исполнителей ролей, приобретение костюмов и декораций, установку сцены, и прочую тяжелую и разнообразную работу, связанную со сценой. Следует поступать так, чтобы под его (учителя) руководством другие также разделяли бы тяжесть его трудов».
В элитарной надьсомбатской гимназии нередко ставились очень зрелищные, пышные спектакли. Известны случаи, когда декорации и костюмы доставляли из Вены и даже Венеции[1054]. Во время крестного хода учащиеся одевались ангелами, Марией Магдалиной, Христом, Марией, Вероникой и т. п. Пал Эстерхази вспоминал об исполнении роли Юдифи: «Меня одевала госпожа супруга Михая Турзо. Она надела на меня красивые золотые украшения». Сохранился портрет юного Эстерхази в роли Юдифи. Госпожа Турзо одевала своего питомца и для другого спек–1 такля, в котором он играл роль Св. Екатерины. «Госпожа Турзо одела i меня очень красиво»[1055]. Сценой для действа могли служить актовый зал и двор школы, городская площадь, замок и даже открытая местность (in сатро datus). Декламации могли устраиваться в церкви. Инструкция для иезуитских гимназий австрийской провинции 1591 г. предписывала учителям риторики ежемесячно устраивать чтение стихов в храме.
1048
На венгерском языке это — диалоги во время Великой Пятницы, 1629 г.; сценки во время крестного хода в праздник Тела Господня, 1642 г.; на словацком, немецком и венгерском — «разные символические картины», представленные в 1631 г.
1049
“Sub initia studiorum autumnalium iuventus scholastica Theophilum Marianae misericordiae typum in scenam dedit…” //
1050
В 1636 г. надьсомбатскую гимназию посетил надор Миклош Эстерхази (См.: