Помимо отличия в выборе главного героя венгерской истории перед Миклошем Олахом и его домохачскими предшественниками стояли разные задачи. Первые прославляли современного им правителя и страну. Олах писал в период гражданских войн, упадка и распада королевства. Он пытался проанализировать глубинные причины национальной трагедии и обдумывал возможные пути спасения и средства восстановления своей некогда прекрасной родины. Он видел это средство в венгерском народе, который некогда обрел счастливую страну. Таким образом, в «Аттиле» Олах исследует не действительную историю, а использует ее в качестве канвы для создания своей нравственноисторической концепции.
Итак, исходя из политических соображений, Миклош как бы пренебрёг достижениями целого поколения гуманистической историографии, возвратившись к её средневековым истокам. Однако очевидно, что для Олаха даже такое отступление и анахронизм имели смысл. Для него было важно показать древнее происхождение венгров и силу их властителей, посмевших противостоять даже Риму. Только такой народ, под предводительством тмогучего вождя, мог создать заслон безудержному натиску турок.
Для венгерской историографии XVI в., в том числе и гуманистической, представители которой глубоко переживали трагедию своей родины, патриотизм стал одной из характернейших черт. Однако этот патриотизм был сильно окрашен сословностью и носил следы политических распрей. Лишь дворяне принадлежали к «нации» и «родине» и только они могли быть патриотами. С другой стороны, обвинения в отсутствии патриотизма и предательстве интересов родины бросалй друг другу в лицо сторонники Габсбургов и их противники. Миклош Олах оказался вдалеке от Венгрии, от политической борьбы за власть, с особой остротой разгоревшейся там в 30-е гг. XVI в. Он остро ощущал привязанность к родине. И это чувство удивительным образом проявилось в написании далёкого от политики географического труда и исторического сочинения об Аттиле. В них Олах смог подняться над политическими распрями своего времени и засвидетельствовать патриотизм, чуждый дворянской сословности и «партийной» предвзятости.
Следует сказать, что ни одно из произведений Миклоша Олаха при жизни автора не увидело свет. «Венгрия» была впервые опубликована венгерским ученым-эрудитом словацкого происхождения Матяшем (Матеем) Белом в 1735 г.[1078], а «Аттила» — Яношем Жамбоки в 1581 г.[1079] И это обстоятельство также дает пищу для размышлений относительно зрелости Олаха как литератора и историка-гуманиста.
В 1539 г. Миклош Олах, наконец, смог попасть на родину, куда его послала Мария для согласования условий заключенного между Фердинандом и Яношем Запольяи Надьварадского мира. После этой поездки вопрос об окончательном возвращении в Венгрию был уже решён Олахом. В 1542 г. он принимает приглашение Фердинанда I занять при нём место секретаря и советника. Начинается третий — не менее бурный — период в жизни Миклоша Олаха, снова связанный с церковью, но теперь уже по-настоящему.
Он получает от короля самые престижные пребенды: загребское и эгерское епископства (соответственно, в 1543 и 1549 гг.), а вместе с ними и пост канцлера Венгерского королевства. Наконец, в 1553 г. Олах поднимается на вершину церковной иерархии, получив эстергомское архиепископство. Это последнее назначение неузнаваемо изменило бывшего епископа-придворного. Он целиком посвящает себя делам католической церкви. Олах становится ревностным поборником чистоты католической церкви, последовательным противником Реформации. Данная метаморфоза венгерского придворного и гуманиста тем более удивляет, если принять во внимание его пренебрежение к церковным делам до 1526 года, а также его гуманистическую толерантность в годы жизни в Нидерландах. Ему были известны взгляды на церковь Роттердамца, и он не только не осуждал враждебность Эразма к церковнослужителям, но разделял её (или, во всяком случае, подыгрывал великому современнику). Миклош неплохо уживался со двором Марии, которую её братья небезосновательно подозревали в симпатиях и потворстве лютеранству.