Балашши хотел найти в жизни место, соответствующее его возможностям и положению. Литературное творчество — пусть поэт и осознавал свой талант — для представителя древнего рода, крупнейшего магната страны могло составить лишь приятный досуг. И дело здесь даже не в том, что представления самого Балашши в этом вопросе, очевидно, в целом не выходили за рамки общепринятых. Перед ним даже не могла возникнуть проблема выбора. Балинт писал из своего добровольного изгнания в Польше брату Ференцу, по-видимому, отвечая на обвинения: «…Если там [в Венгрии] со мной поступили бы честной предоставили бы службу, я с радостью служил бы, а не упражнял свой ум стихоплетством»[1155]. Не могло быть и речи о том, чтобы сделать поэзию и вообще творчество своим главным занятием — даже тогда, когда не только не сбылись надежды на военную или государственную карьеру, но Балинт ещё и потерял остатки состояния и был вынужден торговать лошадьми[1156]. Он «приторговывал» также и своими стихами, отсылая то одному, то другому из своих высокопоставленных знакомых и ждал денег за них или услуг. Он знал, что адресаты могли использовать полученные стихи, как свои, переделав и переиначив их, и мирился с этим[1157]. Одним из таких «потребителей» любовных стихов Балашши был его друг Ференц Баттяни, который в ту пору ухаживал за своей будущей женой Евой Лобкович Поппель. В одном из писем Балашши обещал другу за определенную услугу прислать такие стихи, «от которых у дочки шталмейстера [имеется в виду Ева Лобкович] засосет под ложечкой»[1158].
Даже если бы Балашши и надумал серьезно опереться в жизни на поэзию, у него этого не получилось бы. Сочинительство не обеспечивало достойного и независимого существования. Так, старший современник Балашши, поэт Шебештьен Тиноди, автор стихотворной «Венгерской хроники» и песен, воссоздававших многочисленные эпизоды войн с турками, всю жизнь должен был скитаться от двора к двору и искать покровителей своего творчества среди венгерской знати. Тиноди не всегда находил их и материально нуждался всю жизнь, несмотря на то, что эпический жанр, в котором он работал, пользовался большим успехом в обществе[1159], как и песни самого поэта[1160].
Муза же лирической поэзии, которой посвятил себя Балашши, еще не привилась на венгерской почве настолько, чтобы получить «официальное» признание. Поэтому Балашши рисковал, обратившись к новым жанрам: в поэзии — к светской лирике, в первую очередь любовной; а в драматургии — к комедии. Даже в конце жизни его стихи имели конкретный адрес и часто не предназначались для чужих глаз. Он специально оговаривал это, передавая свои стихи адресату[1161]. Яношу Римаи Балашши писал, что у него есть только трое или четверо друзей, которые понимают и ценят его поэзию. Он был прав, хотя только отчасти. Кто и как понимал его творчество?
Действительно, при жизни Балинта Балашши ни одно из его стихотворений не попало к читателю из типографии. Первое издание его стихов появилось только в 1632–1635 гг. в Вене[1162], благодаря усилиям королевского секретаря и книгоиздателя Лёринца Ференцфи. Однако оно включало в себя, как и все последующие 18 изданий XVII в. и 3 издания XVIII в., только религиозную поэзию[1163]. Правда, Янош Римаи, поэтический наследник Балашши, большой ценитель творчества учителя, очень преданный и верный друг, хотел опубликовать все стихи поэта, и готовил их издание. Но замысел не удался. Может быть, он считал недопустимым исключение из издания любовных стихов, а на это условие не шли издатели[1164]. Римаи один из немногих понимал, что тот, «кто не одобряет сочинение песен на любовные темы, может повредить, более того, вредит подобному [поэтическому] творчеству любой нации на, своем языке»[1165]. Между тем предпочтение, отдаваемое издателями религиозной лирике Балашши, в немалой мере отражало общественные запросы. Его гимны, псалмы и молитвы, полные искренней религиозности, красиво и выразительно написанные на родном языке, находили живой отклик в изболевшихся сердцах верующих венгров, которым выпали самые тяжелые испытания. Их одинаково принимали католики и протестанты. Не случайно последовательный и строгий католик Лёринц Ференцфи в своем издании не делал различия между религиозными стихами Балашши, написанными в то время, когда он принадлежал к лютеранской церкви (до 1584 г.) и после того, как он перешёл в католичество.
1155
Балинт Балашши — Ференцу Балашши, 1590 г. из Кракова
1156
«Я живу как старый цыган, торгую лошадьми, ибо вижу, что не нужен нашему доброму королю», — писал он Ференцу Баттяни. См.: Ibid. 433. old.
1157
«Я нисколько не печалюсь по поводу того и смеюсь над теми, кто, следуя на поводу у своего корявого ума, меняет многие слова в любых моих сочинениях, из-за чего их смысл теряется, извращается и опошляется…» // Балинт Балашши — Яношу Римаи // Ibid.
1159
См об этом:
1160
За сочинение «Хроники» Шебештьену Тиноди и его детям в 1553 г. Фердинандом I при активном содействии канцлера королевства Миклоша Олаха было пожаловано дворянство. См.: Ibid. 16. old.
1161
Так, в письме к Яношу Римаи Балашши писал: «Посылаю Твоей милости три короткие песенки, прорезавшихся в моем уме, но только для Твоей милости…». См.:
1162
Существует предположение о том, что впервые стихи Балашши были напечатаны в 1604 г., но доказательств этому нет. См.
1163
В это издание вошли также стихи его друга лютеранина Римаи и поэта Гергея Сегеди. Лёринц Ференцфи сам отобрал их и издал в виде сборника псалмов на собственном типографском оборудовании. См.:
1164
Биограф Яноша Римаи высказывает другую точку зрения на этот счет. По его мнению, причина того, что Римаи не опубликовал всю поэзию Балашши, в том числе и светскую с любовной лирикой, заключалась как раз в глубоком погружении Римаи в тот период в религию. Поэтому он, как и Лёринц Ференцфи, считал лишним обращение к светской лирике своего учителя и старшего друга. См.:
1165
Цит. по: