1606 год — очень важный в истории Венгрии. Венский мир, который Иштван Бочкаи и венгерские сословия вынудили подписать Рудольфа II Габсбурга, предусматривал восстановление самостоятельной работы венгерских сословных учреждений: института надора, Венгерского королевского совета, Венгерской королевской канцелярии, Венгерского казначейства[1178]. Венгерское дворянство таким образом стремилось сохранить свои политические и социальные позиции в государстве и само сословное государство, требуя для себя участия во всех сферах управления. Последующие 60 лет венгерской истории не без основания называют дворянскими. Став венгерским королем в июне 1608 г., Матиас произвел значительные замены в высших венгерских правительственных учреждениях в соответствии с требованиями Венского мира, предполагавшими более мягкую линию в решении политических и религиозных вопросов. В то же время, несмотря на условия Венского мира, предусматривавшие равные права для католиков и протестантов при назначении на должности, и Матиас, и его преемники старались сохранить посты в государственном аппарате за католиками[1179]. В многочисленных представлениях на должности государственных служащих, просмотренных мною, обязательным требованием к кандидату была его принадлежность к католической церкви и верность династии. Именно таким человеком оказался Лёринц Ференцфи, на протяжении 30 лет занимавший должность королевского секретаря, служивший трем монархам: Матиасу II, Фердинанду II и Фердинанду III.
В руках секретаря Венгерской королевской канцелярии — одного из первых представителей современного светского чиновничества — была сосредоточена большая власть. Вместе с канцелярией секретарь постоянно сопровождал короля, где бы тот ни находился: в стране или за ее пределами. Он руководил делопроизводством Венгерской канцелярии и являлся административным посредником между королем и его венгерскими подданными. В отсутствие канцлера, являвшегося одновременно одним из высших церковных чинов в Венгрии, секретарь канцелярии фактически возглавлял работу этого органа и получал в свое распоряжение от канцлера малую королевскую печать. От компетентности секретаря зависела судьба любого дела, представленного через канцелярию королю — а через канцелярию проходили горы таких дел частного и публичного характера. Многие искали дружбы и расположения столь важного человека. Ференцфи обладал широкими общественными связями и знакомствами в различных сферах и на разных уровнях. Среди его близких знакомых можно назвать надора Миклоша Эстерхази, архиепископа Эстергомского и примаса венгерской церкви Петера Пазманя, педагога и литератора Альберта Мольнара Сенчи и многих других выдающихся людей эпохи. Не раз Ференцфи поручались деликатные дипломатические посольства. Обширные знания в области права, богатые связи, служебные позиции высоко поднимали авторитет Лёринца Ференцфи при венском дворе и среди соотечественников. Янош Кемень, будущий трансильванский князь[1180], описывая в автобиографии[1181] одно из своих первых посещений Вены (в 1629 г.), упоминал и о Ференцфи. Именно к нему Петер Пазмань адресовал молодого дипломата с тем, чтобы добиться в Вене аудиенции у Фердинанда II, что Ференцфи тотчас устроил[1182]. Во время своего второго пребывания в Вене в 1630 г. Янош Кемень пользовался гостеприимством королевского секретаря, остановившись в его тесной венской квартирке[1183]. Кемень охарактеризовал своего благодетеля как «могущественного главного посредника и человека необыкновенного ума и памяти», «надежного человека»[1184].
Выполняя работу большой государственной важности, обладая огромным политическим авторитетом, находясь вблизи от верховной власти, Лёринц Ференцфи, тем не менее, оставался в тени и не сделал карьеры, начав и закончив свою трудовую жизнь секретарем Венгерской канцелярии. Он получал жалованье в 4–5 раз превышающее жалованье комитатских нотариев, но ложившая на его плечи ответственность, конечно, не шла ни в какое сравнение с обязанностями младших коллег. К тому же, как показывают посмертные счета Ференцфи в Венгерском казначействе, жалованье нередко задерживалось, и в итоге казначейство осталось его должником[1185]. Большую часть жизни Ференцфи арендовал скромное, довольно тесное жилье в Вене в доме одного бюргера, и только к концу жизни (в 1638 г.) купил в Вене у торговца полотном трехэтажный дом, который когда-то принадлежал гуманисту Иоганну Куспиану. Королевский секретарь жил холостяком и слыл большим чудаком. Тот же Янош Кемень подсмеивался над Ференцфи и пересказывал анекдоты, ходившие о нем при дворе[1186].
1178
О Венском мире см.:
1179
1180
Янош Кемень — трансильванский полководец, государственный деятель, служивший при дворе Габора Бетлена, Дёрдя I и Дёрдя II Ракоци, занимал трансильванский трон с 1660 по 1662 г.
1181
Свою автобиографию Янош Кемень написал, находясь в татарском плену, куда он попал вместе со всей трансильванской армией после неудачного похода Дёрдя II Ракоци в Польшу. См.: Kemény János önéletírása // Kemény János és Bethlen Miklós művei. (Magyar remekírók). Bp., 1980.
1185
До 1616 г. Ференцфи получал жалованье в размере 400 форинтов, после 1616 — на 100 форинтов больше. Из общей суммы жалованья за все годы службы в канцелярии, составлявшей 14401 форинтов, ему не выплатили 2978 форинтов. См.: Országos Széchényi Könyvtár, Kézirattár. Föl. Lat. 965: Status solutionum Camerae Hungariae. Vol. I. 133–134. föl.; Vol. II. 146–147. föl.
1186
Сам Янош Кемень жаловался на то, что Ференцфи доставил ему много неприятностей тем, что заставлял пить вместе с собой. Такие попойки продолжались иногда до утра, но при этом, как удивлялся Кемень, Ференцфи не терял ясности ума и способности решать государственные дела (Kemény János önéletírása. 116. old.). Кемень рассказал и один анекдот о Ференцфи, услышанный им, вероятно, при венском дворе. Ференцфи, который, сам ходил на рынок за продуктами для своего стола, однажды купил каплуна и спрятал его в свою сумку с официальными бумагами. С этой ношей он предстал перед королем, и когда открывал сумку, каплун выскочил из нее и принялся бегать по комнате. За каплуном погнались с лаем собаки; сам секретарь пытался поймать птицу и тоже бегал за ней. Поднялся страшный шум и суматоха. Находившие в комнате король и королева, а также придворные хохотали так громко, что на их смех сбежался весь двор. См.: Ibid. 116. old.