Дело в том, что Бенедек Меслень был не первым, кто просил руки Анны Бекашши. К тому времени, когда к Анне посватался Бенедек, она была уже знакома с Петером Акачем. За два года до Месленя, в 1639 г., он также сватался к Аннок. Он заслал сватов: вашварского и эршского препоста Петера Лони, а также одного местного дворянина. Несмотря на такого авторитетного просителя, каким был препост, Акачу было отказано. При этом мать Анны, как вспоследствии вспоминал Лони, обрушилась на Акача с «грубыми проклятьями»[1336].
Трудно сказать, что послужило поводом для такого враждебного приема. Ведь Петер Акач тоже был не последним человеком в комитате. Он принадлежал к дворянскому сословию, владел какой-то землей и, возможно, занимал должности в комитатской администрации[1337]. Не исключено, что Акачей и Балогов связывали родственные узы. Янош Балог в комитатских протоколах 1609 г. называется отчимом некого Адама Акача[1338]. Как бы то ни было, но Акача в доме Анны не приняли. Без разрешения родителей Анна не могла выйти замуж за своего избранника: такой брак не считался освященным[1339]. Тем не менее, Петер не прервал своего знакомства с девушкой и тайком встречался с ней. Считалось неприличным, если молодой человек без определенных матримониальных намерений посещал дом, где есть девушка на выданье. В таких случаях юношу подозревали в том, что он за спиной родителей хочет ухаживать за девицей[1340]. А если принять во внимание, что даже обласканные ц принятые родителями девушки женихи редко могли встречаться со своими избранницами — к тому же под строгим надзором семьи, на смотринах, при помолвке, обручении[1341], то продолжающиеся встречи с Анцой не принятого семьей жениха, конечно же, возмущали мать и отчима.
Между тем отношения между молодыми зашли слишком далеко. Анна поклялась Петеру, что выйдет замуж только за него. Они стали любовниками. Из записей нельзя установить, случилось это до или уже после сватовства. Известно только, что сводницей выступила жена некого Дёрдя Терека. Позже она поднимала бокал за Акача и будто бы сказала: «Чего мы боялись, случилось, пусть теперь о ней заботится Петер Акач»[1342]. Анна забеременела, но то ли избавилась от ребенка, то ли он родился мертвым. О связи Аннок и Петера знали многие, в том числе и родители. «Честные и благородные» женщины возмущались тем, что молодые продолжали отношения, несмотря на то, что не были женаты[1343].
В такой-то момент к красивой и состоятельной Анне посватался Бенедек Меслень, до которого, очевидно, ещё не дошли слухи о положении дел. Осенью 1640 г. он заслал в дом родителей Анны в Пате сватов: вице-ишпана комитата Ваш Яноша Хорвата и Яноша Горупа. Во время их визита в доме были и другие гости: жена Горупа и все тот же вашварский препост Лони.
На глазах у сватов и гостей Анна умоляла родителей не выдавать её за Месленя. Она говорила, что никогда не пойдет с ним к алтарю, что она не любит его. Согласие девушки на брак, как и разрешение родителей, было необходимо[1344]. В своих показаниях препост сообщал позже, что девицу долго уговаривали, причем увели в комнату, перед дверями которой ожидали сам Лони, Горуп с женой и Хорват. Силой, как упомянул Лони, отчим и мать принудили Анну дать согласие на замужество[1345].
По обычаю, вслед за первым шагом следовали смотрины невесты, а за ней официальное предложение со стороны жениха. Оба события обставлялись торжественностью и сопровождались приглашением гостей, праздничным обедом или ужином, танцами до полуночи[1346]. Апор упоминает еще и о таком обычае, как посещение мужчинами из дома невесты дома жениха (т. н. «смотр домашнего очага»), во время которого также устраивалась пирушка с танцами[1347]. За предложением шло следующее мероприятие подготовки брака: помолвка (kézfogás). Точный перевод этого слова — «рукопожатие» — раскрывает и суть ритуала: невеста отдавала жениху руку. При стечении родственников и гостей жених, празднично одетый, при сабле, подходил к невесте и кончиками указательного и безымянного пальцев касался протянутых пальцев руки невесты, слегка ударяя по ним[1348]. Этот ритуал как бы закреплял брачный договор и обязывал стороны к браку. Более того, перед совершением ритуала родители еще раз спрашивали невесту, желает ли она в мужья выбранного для нее человека[1349]. Согласие невесты на брак (во всяком случае, формальное) еще до того, как молодые пошли к алтарю, имело принципиальное значение. Это и понятно. Освященный католической церковью брак было практически невозможно расторгнуть. Поэтому государственные законы Венгрии также предписывали обязательное получение согласия обоих молодых на брак[1350].
1337
Шёрёш предполагает, что Петер Акош был и комитатским присяжным, и исправником (Meszlény. 406. old.). К сожалению, я не нашла в регестах протоколов комитатского собрания упоминания имени Петера, хотя его родственники встречаются довольно часто.