20 января вечером этот обряд выпало совершать вашварскому препосту Лони. С его слов мы знаем о случившемся. На бракосочетании собралось много именитых гостей. Всем, наверное, не терпелось после официальной торжественной части сесть к праздничному столу. По такому случаю родители Анны постарались не ударить в грязь лицом: гостей ожидал обильное угощение и танцы. Однако дело затянулось до вечера, т. к. произошло непредвиденное. На церемонии неожиданно появился Петер Акач. Священник, зная об отношениях Анны и Петера, и, понимая свой долг, спросил Анну, не связана ли она словом с Акачем. Лони видел, что девушку обуревают сомнения относительно того, как поступить. Она не сказала ни слова ни за, ни против, хотя Петер приводил доводы о том, что Анна дала обещание ему. Анна же боялась родительского гнева. Видя такое положение дел, раздосадованный Акач удалился. А Анну родители, прервав церемонию, снова отвели в чулан (kamara) и iteratis vicibus до тех пор «притесняли» (coarctálták), пока совсем не стемнело. И снова Бенедек Меслень молчит: он-то о чем думал в эти часы, и почему не положил конец мучительному позору. За это ему пришлось расплачиваться по полной мере. Лони тоже понимал, что поступает против закона, соединяя священными узами молодых против воли невесты.
Вечером Анна и Бенедек снова предстали перед священником, как того требовали родители девушки и как того, судя по всему, желал горе-жених. Священник позже пытался оправдать свое поведение. «Я надеялся: то, чего девушка не хочет членораздельно обещать сейчас из-за своей скромности, в будущем, пообвыкнув в браке с господином Месленем, она наверстает своим примерным поведением. Поэтому, хотя и с тяжелым сердцем, но я соединил их»[1360].
Однако Аннок оказалась хитрее и родителей, и священника. Она тоже прекрасно понимала, что на самом деле делает брак законным. Не случайно, на каждом этапе сватовства от нее требовали подтверждения согласия на брак. Когда священник совершал над молодыми обряд бракосочетания, она не промолвила ни слова, ни сделала ни одного движения и жеста, которые могли бы свидетельствовать в пользу ее согласия. Она не ответила на вопрос священника, хочет ли взять в мужья Бенедека Месленя. Конечно, это не ускользнуло от внимания Лони. Позже он оправдывался, что, дескать, видел, как невеста шевелит губами, но при этом ни единственным словом ясно и недвусмысленно не показывает своей доброй воли. Лони лукавил, когда и это отнес на счет скромности невесты[1361]. Он отдавал себе полный отчет в происходящем, но рассчитывал на то, что случившееся не будет иметь каких-нибудь нежелательных последствий. Девушки обычно не поднимали шума по поводу их принуждения к браку. Собственно говоря, священник поступал так, как было принято. Его поведение подтверждает тот факт, что на самом деле согласие невесты на брак серьезно не принимали во внимание, и считали его свершившимся даже при нарушении обряда.
Своим поступком Анна хотела показать, что она не жена Бенедека. Девушка отказалась переехать в дом к мужу, оставшись у родителей, и демонстративно носила кольцо Акача. Одна свидетельница видела, как Анна много раз целовала это кольцо и открыто говорила, что никогда не пойдет за нотария, что никогда его не любила и не любит. Он не нужен ни телу ее, ни сердцу, потому что с ним она не венчалась, а только шевелила губами и клятв не приносила. Анна не делала секрета из того, что не намерена жить с Месленем, более того, однажды без обиняков сказала, что если за ней приедет Петер Акач, которому она раньше дала клятву, она тут же готова уехать с ним[1362].