Рамки стереотипов поведения оказались разбитыми, и Анна по своей воле угодила за их опасные пределы. Победила ли она? Смогла ли соединить свою жизнь с Петером Акачем, как того хотела, и какой ценой? Это, конечно, не единственный вопрос, который можно было бы задать, беспокоясь о судьбе отверженной благопорядочным обществом дворянки из вашского комитата. К счастью для Анны Бекашши, она более не интересовала Месленя. Отныне нотарий не истратил на нее ни клочка бумаги, ни капли чернил, ни разу не упомянув ее имени в своих записях. По этой причине, к нашему сожалению, о дальнейшей судьбе бунтарки ничего не известно.
Заключение
Дворянство[1368] Венгерского королевства, которому посвящено настоящее исследование, показано читателю в разных ракурсах: представлены отдельные аспекты его мировоззрения, пути социального возвышения и карьерный рост, его общественно-политическая деятельность и государственная служба, образовательные возможности и культурные горизонты, жизнь за стенами крепостей и замков. Надеюсь, что из этой мозаики отдельных судеб мне удалось в определенной мере сложить некий общий портрет венгерского дворянства XVI–XVII вв. как особого явления, порожденного не только многовековой исторической традицией Венгерского королевства, но и спецификой изучаемого периода. Портреты помещены в контекст исторической эпохи, оказавшейся поворотной в судьбах целой страны, населявших ее народов и отдельных людей.
Отправной точкой стали предгрозовые десятилетия начала XVI в. накануне Мохача, когда уже многими осознавалась надвигающаяся катастрофа, вызванная слабостью центральной власти перед неуправляемой внутренней анархией и растущей внешней опасностью, которую несли с собой османы. Завершается книга началом 1660-х гг., когда обозначился очередной, но более глубокий, чем прежде, кризис в отношениях между правящей династией и венгерскими сословиями, приведший к тому, что Венгерское королевство впервые лишилось, пусть на время, своих средневековых свобод — т. н. «конституции», и было поставлено под прямое управление Вены. В промежутке между этими датами Венгрия пережила много важных событий, начавшихся с разгромного поражения в битве при Мохаче в 1526 г. Место Ягеллонов заняла династия австрийских Габсбургов, утверждавшая новые формы организации государственной власти и отношений с подданными. Не прекращавшиеся войны с турками привели к распаду некогда единого королевства, созданию вассального от Османской империи Трансильванского княжества, соперника австрийских Габсбургов, подстрекавшего против них Европу, османов и венгерских подданных династии. Королевство захватил мощный поток Реформации, а потом и Контрреформации. Недовольные внутренней и внешней политикой династии венгерские сословия не раз открыто выступали против нее. Изменилось ли за эти почти полтора столетия в создавшихся обстоятельствах венгерское дворянство? Если изменилось, то в чем и как? А что осталось незыблемым, унаследованным от домохачской поры?
Как показывает изученный материал, восприятие венгерским дворянством себя как особого сословия, своего «дворянского достоинства», места, значения и обязанностей в обществе и государстве, отношений с правителем, хотя и менялось в новых исторических условиях, но в основном продолжало базироваться на тех же принципах, которые еще в начале XVI в. сформулировал, опираясь на сложившиеся ранее представления и практику, юрист Иштван Ве́рбёци, кодифицировавший венгерское обычное феодальное право. Дворянство решительно отделяло себя от низших сословий особым статусом и свободами (привилегиями), происхождение которых возводилось ко временам «обретения родины», когда общество якобы уже разделилось на тех, кто воюет (от них произошли привилегированные сословия) и тех, кто, не пожелав воевать, попал в рабское состояние. Резкое разделение общества на «благородных» и «неблагородных» сохранялось и в изучаемую эпоху — и даже углублялось. Дворянство наступало на бюргерство и крестьянство, ограничивая их производственные возможности и правовое пространство. В то же время многие представители низших сословий стремились подняться по социальной лестнице, чтобы, попав в число благородных, обрести личную свободу и облегчить свое положение. Перманентная война сделала такое продвижение возможным; численность дворянства заметно выросла, состав усложнился. Ве́рбёци, добиваясь реализации принципа una et eadem libertas для дворянства и высшей знати, вряд ли подразумевал равенство всех, формально обладавших дворянским статусом, включая тысячи аноблированных во время турецких войн выходцев из низов, которые едва сводили концы с концами, живя на крестьянском наделе и самостоятельнб обрабатывая его. Декларированное им «равенство» высшей знати (proceres) и основной массы дворянства (egregii) распространялось, в его представлении, по-видимому, лишь на владетельных дворян, причем, прежде всего, их наиболее обеспеченный слой, одним из лидеров которых стал сам известный юрист и государственный деятель. Как видно из представленных в книге персональных историй, в эпоху турецких войн именно они служили резервом для пополнения баронского сословия: сам Иштван Ве́рбёци, Миклош Иштванфи, Миклош Эстерхази, Пал Палфи, Петер Реваи, Дёрдь Берени и даже род Ракоци. Были, конечно, и другие случаи, как, например, Шебештьен Тёкёли, начинавший свой жизненный путь как простой торговец скотом, но это все же, скорее, исключение. Мы видели, с каким напором он рвался вперед и наверх, сначала добившись армальной грамоты, потом выгодно женившись, затем приобретя обширные земельные владения, завершив свое восхождение получением титула барона. Однако и многие из тех, кто не попал в ряды высшей знати, по своему имущественному положению, социальной и политической активности вполне могли претендовать на высокий титул: среди них семья Керестури, Пал Семере, и др. Вместе со следующей за ними группой дворянства, представленной в книге именами Ивана Китонича, Матвея Андреашича, Ивана Крушелича, Лёринц Ференцфи, Иштвана Асалая, Имре Эбецкого, Пала Чернея, Мартона Ваша и многих других, они являлись надежной опорой всего «здания» венгерского дворянства. Они укрепляли его идеологическую и правовую основу не только своим творчеством, но и практической деятельностью, трудясь как судьи, канцеляристы, финансисты и т. д. в разных государственных и сословных учреждениях (в Королевской канцелярии, Венгерском казначействе, судебных органах, Государственных собраниях, комитатской администрации и т. д.). Большинство этих людей возвысились благодаря образованности и высокому профессионализму, которые хотя и были поставлены на службу королю и государству, все же не позволили им подняться слишком высоко. Они не обладали, подобно Шебещьену Тёкёли или Ференцу Берени, большими денежными средствами (которые к удовольствию двора могли бы вложить, допустим, в военные поставки), не отличились на военном поприще. Они были гражданскими служащими, знавшими законы, судебную практику, обладавшими опытом службы в финансовых и других учреждениях. В их лице мы можем увидеть зарождение новой социальной группы — чиновного дворянства, в котором уже так нуждалась монархия, стремившаяся создать послушный себе бюрократический аппарат и который в перспективе должен был вытеснить сословные структуры и связи в центральном и местном управлении. Но эти служащие кровью и плотью были пока еще связаны с сословным миром, отражали его взгляды и мысли, действовали от его имени и т. д.
1368
Под дворянством автор понимает как всю светскую социальную элиту, так и ее часть, следующую за аристократией.