Писатель-гуманист, как упоминалось, затеял свой труд не как обычную хронику. Он искал причины «погибели» современной ему Венгрии, а также средства, с помощью которых можно восстановить ее былое величие. В этом последнем вопросе автор «Венгрии» и «Аттилы» отразил настроения и взгляды многих европейцев начального периода Реформации, с которой совпал новый этап османской экспансии в Европе, когда и католики, и протестанты обвиняли друг друга в обрушившихся на Европу бедствиях. В «Аттиле» Олах приводит эпизод осады гуннами Реймса. Город не хотел сдаваться, и его жители обратились к епископу Никазию за советом, что делать в этой безвыходной ситуации. Тот объясняет своей пастве, что Аттила с гуннами послан на них Господом за их грехи (грехи перечисляются с большой подробностью). «Господь предает нас в руки врага и варваров, чтобы мы своими страданиями искупили наши грехи и радостно воспарили бы к райской жизни». Епископ призывает своих сограждан покориться участи, претерпеть муки и получить за это небесную награду, которую Господь назначает истинно верующим. Он призывает не проклинать врагов и мучителей, а молить Бога о том, чтобы Он обратил и их в истинную веру[133]. В уже упоминавшемся выше разговоре Аттилы с отшельником накануне битвы на Каталаунских полях последний попытался отрезвить собеседника, поставить предел его честолюбию и гордости. Старец объясняет Аттиле, что тот не свободен в своих поступках, а является проводником воли Господа, Который вручил ему в руки меч, дабы сокрушить грехи христиан. И Бог до тех пор позволит Аттиле орудовать этим орудием, покуда на то будет Его воля[134]. Миклош Олах, когда писал сочинения в 1530-е гг., думал так же, как и на раннем этапе своей деятельности Мартин Лютер и многие другие европейские религиозные мыслители (да и рядовые верующие) той эпохи: турки насланы за грехи, у христиан нет возможности и права сопротивляться им вооруженным путем, т. к. это бесполезно, пока они не вернутся к истинной вере[135]. Позже оба изменили свои взгляды. В состоянии войны Венгрии с турками Олах — глава венгерской церкви и королевской канцелярии — не мог призывать соотечественников к пассивности.
Как отмечал крупнейший исследователь истории венгерского гуманизма и творчества Миклоша Олаха Петер Кульчар, воспроизведенная писателем концепция гуннско-венгерского родства как нельзя лучше отвечает взглядам ренессансных авторов на историю. Они рассматривали ход истории человечества как органический процесс, который непрерывной цепью движется от рождения через расцвет — упадок — гибель — возрождение — к бесконечности. В таком виде (понимании) они воспринимали настоящее как инкарнацию прошлого. В существующих или возникающих институтах, нациях, государственных образованиях, городах они как бы приветствовали возрождение прошлого. Процветавшая когда-то Римская империя пришла в упадок, погибла, столетиями о ней не было слышно, пока она, благодаря Карлу Великому, не всплыла снова, опять стала развиваться. Некогда знаменитая римская фамилия Корвинов надолго пропала с горизонта истории и пребывала в забытьи, пока Хуняди не извлекли ее оттуда[136]. Венгры, по убеждению Миклоша Олаха, в этом плане могли считать себя «везунчиками». Они всегда знали, что являются потомками гуннов. Общеизвестный факт нужно было только наполнить новой теорией: огромная гуннская империя оказалась уничтожена вихрем истории, но по законам природы возродилась под новым именем при Иштване Святом, а потом — при Матяше. Затем — при Миклоше Олахе — наступил период нового упадка, за которым следует ожидать нового возрождения. Венгерское королевство в своей истории, начиная с Арпадов, династию которых Олах напрямую связывает с гуннами и Аттилой[137], повторяло истЬрию империи Аттилы.
135