Политическая и национальная идентификация венгерского юриста Иштвана Асалая отражала идейные представления венгерского дворянства середины XVII в. и, вместе с тем, создавшуюся в данную эпоху внутри страны политическую ситуацию. Эти идеи консервативны по своей сути, т. к. базировались на политических и социальных привилегиях венгерской феодальной элиты. Она еще более прочно сплотилась перед лицом чужестранной правящей династии и защищала свои сословные свободы. Иштван Асалай четко определяет характер отношений между монархом и венгерским дворянством, права короля и границы его власти. Как представитель венгерского дворянства и чиновничества, теснейшим образом связанного узами фамилиаритета с высшей знатью Венгерского королевства, Асалай стремится защитить не только сословные свободы венгерского дворянства, но и независимость Венгрии перед лицом наступательной политики австрийских Габсбургов. Вместе с тем венгерская феодальная элита к середине XVII в. была далека от единства: ее разделяли не только политические пристрастия, но и разная религиозная ориентация. Факт религиозной разобщенности венгерской феодальной элиты наряду с ярко выраженным процессом рекатолизации в ее рядах (особенно среди аристократии), а также её сословная замкнутость перед лицом других (непривилегированных) социальных групп, с одной стороны, затрудняли политическую и национальную консолидацию венгерского общества в целом, а с другой, — способствовали его консервации и слабой восприимчивости к новым идеям.
Глава V
«Из большого древнего славного венгерского корня произросла прекрасная ветвь…»
(Панегирик на пожалование Дёрдю Берени баронского титула)
20 августа 1656 г. на общем собрании дворян комитата Нитра при большом стечении народа была оглашена грамота короля-императора Фердинанда III Габсбурга, который жаловал Дёрдю Берени и его потомкам титул барона и. возвышал его в ряды баронов и магнатов с титулом Magnificus[243]. В тот же день эта же королевская грамота была представлена дворянскому собранию соседнего комитата Тренчен (совр. Тренчин в Словакии), на которое съехался цвет местной знати: верховный ишпан комитата Габор Иллешхази, прелаты и магнаты, владеющие собственностью в этом комитате. Те, кто не смог присутствовать лично, прислали вместо себя своих представителей[244]. Дворянское сообщество с большим воодушевлением восприняло выпавшую Дёрдю Берени честь. Еще до обнародования грамоты, 1 августа, собрание комитата Нитра направило письмо главе своего комитата — верховному ишпану, нитрайскому епископу Дёрдю Селепчени с выражением глубокой благодарности королю, ибо, по заверению авторов послания, награда, которой король и император удостоил их друга и брата, послужит украшением для всего комитата, и будет способствовать его успехам[245]. Судя по всему, это нерядовое событие и фигура новоявленного барона привлекли к себе внимание местной элиты.
Получение Дёрдем Берени титула барона являет собой пример нового типа бароната, который со второй половины XVI в. стал распространяться в Венгерском королевстве. Основанием для него служило не занятие высокой должности (barones ex officio) или принадлежность к семье баронов (barones naturales), как это было принято прежде, а государева милость, обусловленная заслугами награждаемого и его семьи[246]. Таким образом, возведение в бароны превращалось в важный инструмент создания Габсбургами новой элиты. Почему же Фердинанд III пожаловал венгерскому дворянину Дёрдю Берени высокий титул и тем-самым возвел в число господ? Как отразились в этой награде изменения, происходившие в социальном составе элиты Венгерского королевства этой эпохи, и отношения монарха с этой группой? Как расценивались обществом того времени те заслуги, за которые можно было быть удостоенным подобной высокой награды?
Пролить свет на эти вопросы в первую очередь мог бы королевский диплом, или жалованная королевская грамота, на которую в августе 1656 г. опирались комитаты Нитра и Тренчин. К сожалению, ее не оказалось среди документов семейного архива Берени, хранящегося в Венгерском Национальном архиве. В настоящее время мы располагаем письмом Фердинанда III, адресованным властям комитата Нитра, отправленным из его Венгерской канцелярии за подписью королевского секретаря Андраша Рутткаи и датированным 20 февраля 1656 г., в котором комитату предписывалось обнародовать королевский диплом о пожаловании Дёрдю Берени титула барона и возведении его в число баронов и магнатов[247]. Андраш Комароми, автор единственного биографического очерка о Дёрде Берени, ссылается на этот диплом и датирует его 24 февраля 1656 г.[248] Однако недостаток исследования Комароми состоит в следующем — он не дает точных ссылок на источники своей информации, ограничившись общим заявлением, что вся его работа базируется на материалах семейного архива Берени, в то время еще находившегося в Венгерском национальном музее[249]. Между тем некоторые из документов, которые привлек автор биографии, в настоящее время отсутствуют в фондах семейного архива Берени[250]. Их судьба неизвестна, как и судьба жалованной грамоты Фердинанда III. Вряд ли А. Комароми ограничился уже упомянутыми выше комитатскими документами из архива Берени. Указанная в них дата изданного в Вене королевского диплома (20 февраля 1656 г.) расходится со сведениями биографа[251]. Но что более удивительно, в Королевских книгах (Libri Regii) Дёрдь Берени не значится среди получателей титула барона, хотя факт его возвышения не подлежит сомнению[252]. Таким образом, у нас нет возможности обратиться к тексту самого королевского диплома, чтобы рассмотреть мотивы, по которым Фердинанд III возвысил Дёрдя Берени в бароны. Мы ограничены лишь краткими ссылками на эти мотивы, обозначенные в письме Фердинанда к комитату Нитра.
245
“…annotata Caesarea et Regia exempio erga memoratum Dominum Georgium Berény Fratrem et Commembrum nostrum gratiosa declarata pro decore cesisset et tenore nostri quoque Comitatus…”. // MNL OL. P 49. Cs. 2, fasc. 2., № 8, fol.10.
246
См. об этом:
248
250
Так, например, я не обнаружила в этом фонде грамоту Иштвана V от 1266 г., за верную службу возводившего одного из предков Дёрдя Берени в дворянское достоинство или схожую грамоту Ласло Куна от 1274 г., и вообще, документы, освещающие жизнь семьи в XIII–XVI вв., которые приводит в своей статье А. Комароми. Но что еще более печально: судя по упоминаниям А. Комароми, Дёрдь Берени вел некие дневниковые записи биографического характера, но и они исчезли из семейного архива. Трудно предположить, как, когда и почему возникла эта лакуна, но она, конечно, затрудняет изучение жизни и деятельности Берени.
252
Королевские книги