Керестури не сомневается в том, что его друг и товарищ заслужил высокую королевскую милость, которая, по его мнению, даже запоздала[257]. Во всяком случае, к моменту получения титула барона Дёрдь Берени уже более двадцати лет был активным участником общественной и политической жизни страны, впервые заявив о себе на Государственном собрании 1634/35 гг. Автор «Панегирика» называет три качества, необходимые для достижения столь высокого положения. В венгерском тексте на первое место он ставит известность семьи, на второе — то, что своей честью он должен быть достойным своего (дворянского) сословия; за ними следуют личные достоинства награжденного[258]. В этом месте латинский текст заметно расходится с венгерским: в нем сначала говорится о знаменитости (или известности) семьи (familiae celebritas), далее — о величии суждений (judicii sublimitas) и, наконец, о благородстве достоинств предков (virtutis avitae rtobilitas). При этом ни слова не сказано о соответствии сословию. Логичнее всего предположить, что мысль автора все же точнее выражена в венгерском варианте, тем более что в латинском мы видим немалые шероховатости.
Итак, автор «Панегирика» высоко ставит такие ценности, как семья и сословная честь. Рассуждая о достоинствах семьи, Керестури, не забывая ссылаться на содержание королевского диплома, подчеркивает значение не только ее древнего происхождения, известности, но и нынешнее достойное примера положение[259]. Он прекрасно знал прошлое своего родственника и мог оценить его в соответствии со своими представлениями. Хотя Берени принадлежали к числу древнейших родов и еще в XIII в. были аноблированы[260], их восхождение началось после Мохача, повлекшего за собой серьезную перестройку в венгерском обществе и государстве. Большие потери в войнах с турками, в том числе среди дворянства, выстраивание новых управленческих структур стремившимися к посильной централизации своих владений австрийскими Габсбургами выталкивало на поверхность новые семьи[261]. Дед Дёрдя, Андраш Берени, называемый в источниках literatus, в гражданских войнах первой половины XVI в. не без некоторых колебаний занял сторону Фердинанда I. За верность и службу он вознаграждался и благодаря неоднократным земельным пожалованиям заложил базу для материального благополучия семьи[262]. Можно предположить, что его заслуги были связаны с образованностью и знанием латыни, которые он реализовал на королевской службе, и в которых последняя так нуждалась. Земельные владения, полученные от Фердинанда I, Андраш приумножил благодаря брачным союзам, и стал, таким образом, Влиятельной фигурой в северо-западных комитатах Верхней Венгрии: Нитре, Нограде, Гёмёре.
Отец Дёрдя, Ференц Берени, заметно улучшил благосостояние семьи, поднял на новую высоту ее авторитет, еще теснее связав свою судьбу с Габсбургами. Двор ценил его за то, что в кризисный для династии период войны с Иштваном Бочкаи, тот сохранил верность Рудольфу. Но поистине неоценимую услугу Ференц Берени оказал династии тем, что был поставщиком королевских войск, возможно, даже главным, и не раз предоставлял займы на военные расходы[263]. За это на него сыпались очередные милости двора в виде новых земельных пожалований и подтверждения прежних, защиты владений от грабежей воюющих друг против друга войск императора и Бочкаи и т. п. Ференц был дважды женат, особенно удачным оказался второй брак с Дороттьей Уйфалуши, отпрыском одной из самых именитых семей Верхней Венгрии, принесшей мужу не только богатое состояние, но и новые связи в верхах дворянского общества. К началу XVII в. Берени занимали весьма высокое положение — принадлежали к верхнему слою родовитого дворянства. Они представляли новое поколение дворян, возвысившееся в послемохачскую эпоху благодаря службе Габсбургам. Причем, его социальному успеху, как мы видели, способствовали образованность и знания, а также богатство и деньги — этот «нерв войны». Когда в 1601 г. у Ференца и Дороттьи родился первенец, Дёрдь, он уже располагал прекрасными возможностями для дальнейшего продвижения благодаря древности, знатности, богатству, выдающемуся общественному положению своей семьи, обласканной королевскими милостями.
258
“…Elseó, Familiae Celebritas. Második, az Érték, hogy bócsúletessen ottis rendinek ember megh felellhessen. Harmadik, a ky mindezen megh-mondott kétt dolghott su-perállya kúlómb-kúlombféle szép virtusokkall való tündöklés”. В латинском тексте: “…tria illustria gloriae ejus animum meum sub ingrediuntur specimina: familae celebritas, judicii sublimitas, virtutis avitae nobilitas”.
259
“…az eó k[egyel]me beócsúletes Familiáiának nem csak igen réghy vóltátt, hanem akkorbannis méltósághoss állapotitt, mégh-értettúk a my k[egyel]mes Urunk eő Felségbe Diplomáidbóll” В латинском тексте: “non tantum retracta vetustate, illustris familiae; sed etiam moderna temporis periodo, proprio statu satis inclaruisse ex Diplomate suae Maestatis deprehendimus”.
261
Проблемы социальной мобильности на примере истории судеб отдельных дворянских семей и персоналий в послемохачской Венгрии в последнее время вызывают повышенный интерес историков. Назову только несколько наиболее показательных исследований в этой области:
262
Из всех документов, которые позволили бы судить о судьбе Андраша Берени в настоящее время в семейном архиве сохранилась лишь грамота Яноша Запольяи, по которой в 1529 г. некоторые владения Андраша Берени из-за его измены подлежали конфискации и передавались другому человеку. См.: MNL OL. Р 49 Cs.2., fasc.2, № 5.
263
Указание на это содержится в «Надгробной речи», произнесенной над павшим под Эршекуйваре сыном Дёрдя Берени, Тамашем, упоминаемой как И. Надем (