Именно такая ситуация сложилась в Венгрии в начале 1560-х гг., когда Фердинанд решил короновать своего старшего сына Максимилиана как венгерского короля, поскольку откладывать дело уже не представлялось возможным: силы стареющего короля убывали и надо было успеть закрепить Венгрию за семьей, чтобы избежать осложнений в дальнейшем. В марте 1561 г. он пригласил к себе венгерских советников для обсуждения перспектив утверждения сына на венгерском престоле. Для венгров Максимилиан не был незнакомой фигурой, поскольку уже в течение ряда лет принимал непосредственное участие в местных делах, выполнял различные поручения отца и пользовался в стране симпатией. Он не раз присутствовал на Государственных собраниях, а последнее из них в 1559 г. проводил самостоятельно. На это обстоятельство и обращал внимание Фердинанд, излагая свое желание видеть старшего сына венгерским королем еще при своей жизни. При этом он полностью обходил тему выборов и всякий намек на них, говоря о желательности коронации только ради пользы самой Венгрии, т. к. получив корону, Максимилиан управлял бы страной с еще большей ответственностью и рвением. Относительно прав Максимилиана на венгерскую корону, Фердинанд подчёркивал, «этот его любимый сын, как первородный, с благословения Господа определенно и, без всякого сомнения, должен быть его наследником и преемником в Венгрии»[328]. Советников же король просил лишь рекомендовать ему, как следует преподнести данное дело (коронацию) в пригласительных письмах, как сообщить о нем на Государственном собрании и как обсуждать. Таким образом, Фердинанд выставлял сам принцип наследования как факт, не подлежащий сомнению и обсуждению; совет же касался применения и реализации этого принципа.
Заявление короля произвело на советников глубокое впечатление. Они не могли ни оставить незамеченной хитрость короля, ни открыто нападать на него, поэтому ответили Фердинанду в той же манере, в какой тот обратился к ним. Советники как бы не поняли намеков о коронации без выборов, и говорили о них как о чем-то само собой разумеющемся, используя в своем ответе устоявшуюся формулировку «выборы и коронация» (electio et coronatio). Они высказывались только относительно процедуры созыва коронационного Государственного собрания. Так, не затрагивая сути проблемы, советники напомнили королю, что уже несколько лет назад советовали ему поставить вопрос о выборах Максимилиана и коронации, который и сейчас считают актуальным. Они предлагали как можно скорее созвать выборное и коронационное Государственное собрание, но обставляли его такими условиями, в которых Габсбурги должны были бы не только пойти на процедуру избрания, но еще и окончательно подтвердить ее. В частности, прозвучала мысль, что о предстоящих выборах следует сообщить в королевских пропозициях, а на Государственное собрание пригласить всех дворян поголовно (per singula capita omnes)[329]. Между тем практика поголовного участия дворян в сословных съездах уже давно изжила себя. Распространилась же она во второй половине XV – начале XVI в. в период наивысшего подъёма дворянства[330], которое порой использовалось на Государственных собраниях той или иной политической группой для достижения определённых целей в собственных интересах. Так, вооруженная, агрессивно настроенная масса дворянства, собравшись на Ракошском поле[331] в 1505 г., поддержала предложение возглавляемой Ве́рбёци и Запольяи «национальной партии» (по сути антигабсбургской) о необходимости выбирать в будущем «национальных королей»[332]. Вероятно, расчет королевских советников основывался на том, что появление в столице Венгрии на коронационном собрании большой массы недовольных, только что заключённым с султаном миром дворян, могло бы создать напряжение и заставить Фердинанда и Максимилиана вести себя более осторожно, согласившись на процедуру избрания. Более того, помимо венгерских дворян советники рекомендовали Фердинанду пригласить в Пожонь депутации от сословий Хорватии, Славонии, Трансильвании, а также тех венгерских комитатов, которые в тот момент находились в руках сына Яноша Запольяи Яноша Жигмонда[333]. На лояльность Хорватии и Славонии можно было рассчитывать, но от трансильванской политической элиты приходилось ожидать любого подвоха, особенно, учитывая то обстоятельство, что молодой Запольяи тоже рвался к венгерскому трону — и не без поддержки некоторой части знати и дворян. Но советники в первую очередь подчеркивали то, что прямо не могли сказать от имени венгерских сословий: об обязательности сохранения процедуры выборов. Поэтому они объясняли: представителей от Трансильвании следует позвать для того, чтобы те впоследствии не отказались признать его избрание[334]. Наконец, последнее предложение королевских советников — предварить венгерскую коронацию Максимилиана чешской (как того, по утверждению советников, требовала традиция, начиная с Жигмонда Люксембурга)[335] — по крайней мере, на какое-то время отодвигало интронизацию Максимилиана в Венгрии. Вряд ли советники хотели совсем отменить коронацию сына Фердинанда; их действия скорее походили на шантаж, с помощью которого они хотели запугать монарха и добиться от него признания их формулировки коронации: посредством выборов.
328
“…Maiestas sua caesarea probe sciat eundem charissimum filium suum, tanquam primogenitum, dei benignitate nihilominus certum et indubitatum sibi fore in Regno Hungariae haeredem et successorem” // MOE. Bp., 1876. Vol. 4. 1557–1563. P. 445.
330
Так, в 3-м декрете Уласло II от 1498 г. предписывалось, чтобы «бароны, прелаты и остальные дворяне, а также землевладельцы» под угрозой соответствующего штрафа являлись на Государственное собрание и оставались на нем по крайней мере в течение двух недель. См.: CJH. Magyar. Вр., 1899. Vol. I. Р. 594–595. В 5-м декрете Лайоша II от 1523 г. предусматривалось наказание тех должностных лиц местной администрации (ишпанов и вице-ишпанов), которые за деньги разрешат им не присутствовать на Государственном собрании. См.: Ibid. Р. 810–811.
331
Ракошское поле — место, расположенное в окрестностях Буды, где в XV – начале XVI в. собирались венгерские Государственные собрания.
334
“…ne futuris aliquando temporibus possint obiicere, se ad hanc ellectionem et coronationem non esse vocatos” // Ibid.