Пока евангелики сомневались, католики договорились о необходимости немедленного вывода императорских войск, и о своем решении сообщили комиссару Леопольда герцогу Порции. Здесь выявилось новое разногласие: между двором и Государственным собранием. Леопольд, конечно, не согласился с мнением венгерских католиков, сообщив, что часть войск останется в стране, размещенная по крепостным гарнизонам на содержании короля. При этом король ссылался не только на турецкую опасность, но и на волнения, охватившие королевство[379]. Мнения католиков разделились: Верхняя палата и католическое духовенство Нижней палаты согласились с решением короля, а комитаты и города отказались решать этот вопрос без протестантов. Последним, таким образом, представилась новая возможность присоединиться к совещаниям. После бурного обсуждения евангелики остались при своем, но сообщили свое мнение: они выступают за немедленный вывод всех императорских войск с территории королевства[380].
Отношение к протестантам и их требованиям со стороны венгерской правящей элиты нельзя назвать однозначным. Они находили сочувствие и поддержку у самых авторитетный людей королевства. Миклош Зрини на одном из совещаний в присутствии придворных советников короля клялся, что сделает все, что в его силах, для удовлетворения требований евангеликов. Он осуждал тех, кто, нарушая законы страны, не соблюдает свободу веры, ибо «тот, чья душа оскорблена, не может служить и телом». Но для Зрини важнее религиозных споров был военный вопрос. Поэтому он призывал евангеликов отложить разногласия ради общего дела, чтобы вместе с католиками и протестантами единым фронтом выступить против турок[381]. Такую же двойственную позицию занимал и Ференц Вешшелени. Сам надор был недоволен и двором, и Леопольдом, который, по его словам, в своих решениях «зависит от молока кормилиц», подразумевая под ними иезуитов и католических священников. Вешшелени жаловался послам-евангеликам на неуважение к нему со стороны двора, а также на то, что за защиту венгерских интересов получил при курии прозвище «кади» и «предатель»[382]. Так же, как и Зрини, на первое место он ставил военный вопрос и в переговорах по нему с упорствующими протестантами переходил от уговоров к угрозам. Однако по долгу службы надор должен был посредничать в деле протестантов перед королем, но, в конце концов, отказался от этого, ссылаясь на безнадежность усилий. Отношения Вешшелени с двором в целом отражали нарастающую напряженность между венгерской политической элитой и правящей династией.
Одним из защитников дела евангеликов на Государственном собрании 1662 г. был барон Дёрдь Берени. Он получил баронство совсем недавно, в 1656 г., за заслуги перед династией и отечеством. Берени был типичным представителем послемохачского венгерского комитатского дворянства, чей род выдвинулся благодаря службе новой правящей династии[383]. Социальному успеху представителей рода способствовали образованность и знания, а также богатство и деньги, которые они, конечно, не без выгоды для себя, предоставляли в распоряжение Габсбургов. На протяжении многих лет барон занимал разные должности в структуре дворянского самоуправления комитата Нитра, в том числе и вице-ишпана. В начале своего жизненного пути он несколько лет нес административную и военную службу одному из могущественных венгерских магнатов Михаю Турзо, вдову которого даже представлял на одном из Государственных собраний. Все это позволило Дёрдю обрасти многочисленными связями среди местного дворянства, знати, военных, но также и за пределами комитата. Два удачных брака (первый с дочерью вице-надора и протонотария надора Андраша Керестури, второй — с племянницей Миклоша Эстерхази) ввели Берени в круг высшей политической и социальной элиты королевства. Дёрдь относился к числу тех немногочисленных представителей верхушки политической элиты, которые в условиях жестко и неотступно осуществлявшейся Габсбургами Контрреформации, когда большая часть знати и владетельного дворянства вернулась в лоно католицизма, остались верными протестантской вере. Он был кальвинистом (как и многие дворяне в Венгрии в XVI в.) и последовательно защищал интересы протестантов на всех Государственных собраниях, в которых участвовал. На протяжении большей части жизни Берени вел активную общественную и политическую жизнь, был послом, по крайней, мере, на пяти Государственных собраниях (1634/35, 1637/38, 1642, 1649, 1655 и 1662 гг.), о двух из которых оставил дневниковые записи на венгерском языке[384].
383
См. об этом:
384
Berényi György naplója az 1634/5–ik soproni s 1637/8–ik pozsonyi országgyűlés //