Миклош был набожным человеком и искренним в своей религиозности. Он верил, что все в мире подвластно Богу. Его покровительством он объяснял свой успех в карьере, богатство, личное счастье и т. д. На самом деле, чудесная судьба Эстерхази позволяла ему думать так. Вместе с тем он признавал возможность и право человека изменять судьбу, определенную ему при рождении Богом. В своей жизни он руководствовался принципом: Господь помогает в жизни тому, кто помогает себе сам. Эту тему он сознательно поднимал в завещании и в наставлении своему от рождения не совсем здоровому сыну Иштвану: «Бог создал человека и определил его судьбу. Однако можно исправить природный недостаток, подправить природу своими собственными поступками, направленными на самого себя. Если тебе что-то не дано от природы, надо тем более добиваться Божьей милости и пользоваться добрым обычаем»[469] (читай: жить по разумению).
Итак, перед нами предстает весьма оригинальный, самостоятельный, сильный человек. Его отличали активное отношение к судьбе, высокое самосознание. Он осознавал, что личные достоинства человека — высокие нравственные качества, приобретенные знания, ум, общественное служение, патриотизм — служат истинным мерилом ценности человека и не в меньшей мере, чем знатность по рождению, и могут стать причиной его возвышения в обществе. Он не боялся общественного мнения, если ощущал свою правоту и шел наперекор ему, даже если ему самому грозила опасность остаться в одиночестве. Так и хочется назвать Миклоша Эстерхази ренессансной личностью, но это было бы не более чем клише. Эстерхази был человеком своего времени, его формировали социально-политические реалии венгерского мира, еще не вышедшего за порог Средневековья. В рамках этих реалий формировалась его личность, про ходила его жизнь и разворачивалась политическая деятельность.
Упоминание о чертах характера надора Миклоша Эстерхази необходимо, т. к. помогает понять его политическую концепцию, а также отношения с Веной. С самого начала и до конца он был одним из самых верных сторонников Австрийского дома. Но, сохраняя приверженность правящей династии, Эстерхази имел четкое представление о правах и обязанностях Габсбургов в Венгрии и не боялся открыто высказывать им свою точку зрения. Свое мнение он сформулировал в «Докладной записке», или «Мнении» (Opinio) о состоянии дел в королевстве, написанной в июне 1627 г.[470] Это одна из первых многочисленных «Докладных записок» Эстерхази королю, написанная им после получения должности надора. Ему впервые представилась возможность изложить монарху свое мнение о состоянии дел в Венгрии и выступить с предложениями. Понятно, что новый надор осознавал ответственность, связанную с подобным обращением к Фердинанду. Он вложил в «Докладную записку» весь свой ораторский дар, чтобы убедить государя в необходимости изменить положение дел в королевстве.
Ключевой в Opinio является мысль о том, что венгерская нация вместо того, чтобы по примеру других народов обеспечить себя заключением вечного мира с турками и выступить, хотя бы временно, против некоторых христианских правителей, предпочла выставить себя на разорение и отдать себя под власть соседних государей, чтобы не запятнать грязью свою веками завоеванную честь[471]. Под «соседними государями» в данном случае подразумеваются Габсбурги. В частности, речь идет о выборе венгерским королем Фердинанда I после поражения венгров у Мохача и гибели Лайоша II в 1526 г. С Мохачем Эстерхази связывал начало гибели Венгрии — и не только из-за турецких завоеваний, но и из-за того, что распри соседних государей (Фердинанда I Габсбурга и Яноша Запольяи) приводили к внутреннему расколу и ослаблению Венгрии[472]. Среди современников Миклош первый напрямую связал выборы королей Габсбургов с «крайней опасностью» для Венгрии. И эту мысль он высказывает не в каком-нибудь памфлете, а в адресованном королю Opinio.
Далее Эстерхази указывает на то, что Габсбурги — выбранные короли[473]. Они выбраны «в крайней опасности для Венгрии» и в надежде на то, что объединят ее разрозненные силы и будут неустанно трудиться для «приумножения страны»[474]. Этим надор обозначил свою позицию перед Габсбургами, которые подчеркивали, что Венгрия досталась им на основе семейных договоров, а не в результате выборов. При этом Эстерхази говорит — венгры отдались под власть «соседним государям»: «соседними», т. е. «чужими» он считает Габсбургов. Ту же мысль надор повторяет и в других своих произведениях. Так, в завещании он наставлял своих сыновей, дабы они ездили ко двору только до тех пор, пока не повзрослеют — ради приобретения опыта и знакомств[475]. Позже им там нечего делать, т. к. двор — чужой им. Он советовал сыновьям и жен выбирать из своего народа. Эстерхази предупреждал относительно венских чиновников, которых он также характеризовал как «чужаков», поскольку они абсолютно некомпетентны в венгерских делах и не хотят ими заниматься. Миклош без обиняков указывал Фердинанду на то, что императорская армия ведет себя в Венгрии как вражеская: «Если армия иногда и приходит сюда на помощь, она ведет себя как враг»[476]. Она грозит существованию венгров не в меньшей степени, чем турки. Не в правилах сторонников правящей династии было так откровенно формулировать свои претензии.
471