Г. Б. Франц Кафка о своей младшей сестре — вашей маме — восторженно написал, что она «искренна, честна, последовательна… кротость и гордость, впечатлительность и стойкость, самоотверженность и самостоятельность, робость и смелость в равной мере».
В.С.Когда мы с сестрой были маленькими, мы думали, что 28 октября[4] флаги развеваются в честь нашей мамы, которая отмечала день рождения днем позже, чем республика. Мама у нас была замечательная. Добрая, теплая, ласковая. Ее сестры Валли и Элли были нежными созданиями, а мама — решительной и энергичной. Умела настоять на своем. Например, во время Первой мировой войны убедила дедушку, что будет присматривать за имением брата ее зятя в деревне Сиржем. Подумывала, не отправиться ли в Палестину. Советовала Францу, который был вегетарианцем, чтобы тот поберег здоровье и вновь начал есть мясо, а его обязательство она возьмет на себя. И перестала есть мясо, а ей так его хотелось! Свой обет она соблюдала и после смерти Кафки. Когда мы заходили в колбасный магазин, Геленка съедала сосиску, я тоже, а мама даже не притрагивалась. Она водила к нам домой обедать бедняков с улицы, но от папы приходилось прятать их в каморку для прислуги.
Г. Б. Как вы отмечали Рождество?
В.С.Комната, в которой раздавали подарки, была два дня заперта на ключ, который папа носил с собой. Он закрывался там и наряжал елку высотой до самого потолка. Иногда за ним проскальзывал наш фокстерьер и разбивал одну из драгоценных игрушек. Ну и скандал же был! В сочельник в шесть вечера приходила моя двоюродная сестра Ханночка Германова, которая жила этажом выше, и ей вручали подарок от Иисуса[5] — как-то раз это была кукла. Она же, в свою очередь, брала меня с собой в еврейскую общину, где на Хануку раввин раздавал детям сладости. Иисусу было все равно, еврей ты или не еврей, раввин тоже не спрашивал, но для папы это имело значение. Однако Ханночка, которая была старше меня на полтора года, была моей лучшей подругой, и невозможно было мне дать подарок, а ей нет. Мою куклу звали Марушка, Ханночка дала своей имя Руженка. Моя сестра Геленка называла свою куклу Пиделия.
Г. Б. Куда вы ездили отдыхать?
В.С.Я ездила в лагеря, которые устраивала Бела Фридлендерова[6]. Мы с Геленкой ходили к ней в гостиницу «АХА» на шведскую гимнастику. Папа, сокол-инструктор, хотел, чтобы мы вступили в ряды соколов, но мама посчитала, что для девочек больше подходит гимнастика. Когда я была классе в шестом, папа купил загородный дом недалеко от Храста-на-Сазаве. Я ненавидела туда ездить. Соколы, чьи летние лагеря находились там же, косо поглядывали на маму. Занятия у Белы Фридлендеровой очень мне помогли во время войны. Когда закрыли высшие учебные заведения, Бела взяла меня на работу инструктором. Вам не помешает, если я закурю?
Г. Б. Вам все еще нравится вкус сигарет?
В.С. Я курю с девяти лет.
Г. Б. Не верю.
В.С. А это так. Когда мне было девять, родители решили, что могут меня послать за папиросами для папы. Он курил «египетские». Оставшуюся крону позволили взять себе. На нее я купила десяток сигарет «Зора». Закашлялась, но твердо решила, что выдержу, — хотела выглядеть так же современно, как Марлен Дитрих и Грета Гарбо. С кузиной Ханной мы ходили на их фильмы в кинотеатр «У Вейвод».
Г. Б. Дома никто не догадался?
В.С. Я курила по дороге из школы, а потом закусывала зубной пастой, которую носила в кармане. Маме не могло прийти в голову, что ее примерная Верушка покуривает. Когда во время протектората, будучи гимназисткой, на нашем газетном киоске я увидела надпись «Deutsche Frau raucht nicht» (немецкая женщина не курит), то начала курить с еще большим пылом.
6
Бела Фридлендерова — известная спортсменка, организатор физкультурных и гимнастических курсов, в основном для девушек и женщин.