Такая взаимность в обязательствах идет вразрез с психиатрической этикой. В частности, психиатры отвергают «низменную» этику торговли в пользу «возвышенной» этики попечения. Поставщик услуг по сантехнике обязан предоставить лишь те услуги, которые его клиент потребовал и которые он сам согласился предоставить. Поставщик психиатрических услуг обязан куда больше: он должен защитить клиента от самого клиента, даже ценой лишения клиента свободы.
Цивилизованная мораль и свободный рынок предполагают ценить сотрудничество и договор выше, чем принуждение и контроль. Официальная психиатрия заявляет, что с точки зрения этики и права должная профессиональная практика требует отвергнуть свободный договор в пользу «терапевтического» принуждения. Профессор психиатрии Дэниел Лачинс из университета Чикаго утверждает: «Акцент на защите негативных свобод, возможно, был уместен среди сквайров XVIII в., но не тяжелых душевнобольных в США»9. Иными словами, психиатр, заключающий с пациентом договор, но не защитивший его от самоубийства, а других — от преступления с его стороны, отклоняется от «стандарта психиатрической помощи» (избегает «обязанности защищать» и отказывает пациенту в «праве на лечение») и признается виновным в медицинской небрежности10. Именно это побуждает всех психиатров — возможно или действительно — действовать в качестве принудительных психиатров и превращает в оксюморон[2] непринудительную психиатрию11.
Не забудем и о том, что объективных тестов для психических заболеваний не существует, не говоря уже о тестах для измерения тяжести этих предполагаемых заболеваний. Каким образом, в таком случае, психиатры устанавливают у кого-то «тяжелое» психическое заболевание? Они знают это постфактум: если пациент причиняет себе вред или убивает себя или кого-то еще, после этого о нем говорят, что он «был серьезно болен психически». Американская конституция запрещает законы, действующие постфактум[3]. Американская психиатрическая ассоциация и американские законы о психическом здоровье допускают экспертные оценки постфактум и, собственно, на таковые и полагаются.
Отличительная черта либертарианской философии свободы состоит в убеждении, согласно которому распоряжаться самим собой — основное право, а прибегать к насилию — основное преступление. В противоположность этому психиатрическая практика опирается на веру в то, что распоряжаться собой — что воплощается в самоубийстве — медицинское преступление, а прибегать к насилию против индивида, объявленного «психиатрическим пациентом», — медицинское право.
Являются ли самолечение и смерть по собственному выбору реализацией распоряжения собой, или же это проявления тяжких психических заболеваний? Что представляет собой лишение свободы по психиатрическим основаниям — одиозное превентивное заключение под стражу или терапевтически оправданную госпитализацию? Как рассматривать принудительное введение психиатрических препаратов: как оскорбление действием или медицинское лечение?
Как сторонники свободы — в особенности либертарианцы — поступают в отношении конфликта между основными принципами либертарианства и господствующими практиками психиатрии? Эти вопросы я рассмотрю на следующих страницах. Эта книга главным образом не о либертарианстве и не о психиатрии. Напротив, предполагается, что читатель в известной мере знаком с обоими предметами. Это книга о конфликте — и несовместимости — между либертарианством и психиатрией.
Либертарианцы заявляют о своем интересе к вопросам общественной политики, особенно такой, которая посягает на личную свободу. Однако они проявляют куда больше интереса к экономической политике, чем психиатрической. Либертарианские собрания и публикации регулярно рассматривают вопросы монетарной политики, налогообложения, регулирования и дерегулирования, зарубежной помощи, социального обеспечения, но редко, если это вообще происходит, обращаются к таким вопросам, как недобровольная психиатрическая госпитализация, недобровольное амбулаторное лечение, «психиатрическая диагностика» (обвинение в опасности для себя и окружающих), «защита по безумию» (освобождение от уголовной ответственности за серьезные преступления, такие как убийство) и другие подобные «защиты», опирающиеся на «психиатрическое экспертное свидетельство». Все эти политические действия влияют на повседневную жизнь граждан, однако результаты психиатрических действий более непосредственны и вредоносны: политические действия в экономике, подобно гражданским законам, лишают граждан денег или экономической свободы, а психиатрические — подобно уголовным — личной свободы. Вот почему я полагаю, что у всех американцев — и у либертарианцев в особенности — есть нравственный и интеллектуальный долг посмотреть в лицо конфликту между свободой и психиатрией и сформулировать свою позицию в отношении понятия «психическое заболевание», а также мер психиатрического принуждения и освобождения от ответственности, которые с его помощью оправдывают.
9
Daniel Lunchins, “Mental Illness, rights” (book review),
10
James C. Beck, editor,