Вернер Садовник. Крестьянин Гельмбрехт

Мы не воспитаны так тонко,
Найдешь нас около бочонка.
995 Нас опечалит лишь одно,
Что в бочке высохло вино.
Тут будешь думать день и ночь,
Как горю этому помочь,
Для нас похуже всякой пытки
1000 Нужда в живительном напитке.
Ведь от него мужает дух!
Один девиз любовный вслух
Твердим: «трактирщицу-сударку
Налить полнее просим чарку,
1005 Осел и дурень, кто бочонку
Шальную предпочел девчонку!»
Кто лгать умеет — молодец!
Зерцало вежливости лжец,
Обидят словом — сам не мешкай,
1010 Другому рот заткни насмешкой,
Ведь богохульник и ругатель —
Пиров достойный председатель.
Кто рассуждает по старинке,
Глупей выносливой скотинки,
1015 Нам этот ветхий бородач
Еще несносней, чем палач.
Пусть нас объявят вне закона,[47]
Нас все равно не скинешь с кона,
В ответ на папские проклятья
1020 Смеется только наша братья».
«Помилуй бог, — сказал старик,
Насилу повернув язык, —
Здесь плакать надо! И не снилось,
Что кривда так распространилась».
1025 А сын смеется: «В самом деле,
Турниры дедов устарели.
Тогда кричали: «Хейя, хей!
Вперед за славой, веселей!»
А нынче: «Рыцарь, не робей,
1030 Гони, коли, руби, добей!»
Глаз вон тому, кто зазевался,
Чтоб он без рук, без ног остался.
Беднягу вздернуть прикажи,
Ну, а богатого — вяжи:
1035 Он даст сто фунтов отступного,
Вот нравов нынешних основа.
Еще бы вам сказал я много,
Да больно тяжела дорога,
Верхом проехал я весь путь,
1040 Пора поспать и отдохнуть».
Отец согласен, что пора.
Хлопочет в спаленке сестра,
Простынь тут не было в помине,
Рубашку стелет на перине,
1045 Чтоб мог он вволю крепко спать,
Пока не станет рассветать
И солнце Гельмбрехта разбудит.
Теперь рассказано вам будет,
Что делал он, так поздно встав.
1050 Старинный вежества устав
Велит приезжему подарки
Всем, до прислужницы-кухарки,
Согласно случаю, раздать,
Отца порадовать и мать.
И младший Гельмбрехт в самом деле,
Лишь только поднялся с постели,
Подарки выложил тотчас,
А что, поведает рассказ.
Косу привез отцу сынок
1060 И самый лучший оселок,[48]
Какой когда-нибудь доныне
Хранился в глиняном кувшине.
Стальное лезвие косы
Острей, чем жало у осы,
1065 А это клад для земледельца.
Еще в мешке, что снял с седельца,
Был цеп, чтоб молотить им хлеб,
Не кой-какой, а лучший цеп,
Что кован был до этих пор,
1070 Да гладкий новенький топор.
Мать получила лисий мех,
Ведь сын не промах, — грабил всех,
Тот мех носил один священник,
И вот добыл его без денег
1075 Он у духовного лица.
Повязку отнял у купца,
Шелками вышитую ярко,
Достойна этого подарка
Была бы знатная девица,
1080 А не разбойника сестрица.
Привез с собой издалека
Для молодого батрака
Он башмаки, а к ним ремни
(А между тем в былые дни
1085 Он пальцем двинуть для другого
Не затруднялся. Вот вам слово,
Ходил бы малый босиком.)
Служанку одарил платком,
Да лентой. Все пришлось ей впору.
1090 Все благодарны были вору.
Спросите, долго ли по чести
Он жил с родителями вместе?
Всего семь дней, и эта малость
Их сыну за год показалась,
1095 Затем, что в этот краткий срок
Он здесь разбойничать не мог.
И скоро он решил проститься
Со стариками и с сестрицей.
«Ах, жил бы ты, сыночек, честно,
1100 Нам вместе было бы не тесно.
Все, что я нажил, не таю,
Тебе при жизни отдаю.
Ничем не стану я неволить,
Свои ты можешь руки холить,
1105 Сиди, а хочется — гуляй!
Ведь жизнь у рыцаря не рай,
Нет, тяжела она, горька,
Завидней доля мужика.
Что рыцарь! Бедствуя жестоко,
1110 Никак не соберет оброка
И рыщет в поле день-деньской,
Своей рискуя головой.
А попадется в плен наш кречет, —
Повесят или изувечат».
1115 «Отец, спасибо за заботу.
Я благодарен вам, но что-то
Сдается мне, я исхудал
С тех пор, как в рот вина не брал,
Тому уж более недели.
1120 Да, провертел я в самом деле
Три новых дырки на ремне.
Жаркого, видно, надо мне,
Чтобы на место стала пряжка.
Жаркое ждет меня в упряжке.
1125 Застонут брошенные плуги,
Быки замечутся в испуге,
На мясо режь их — верный путь
Дородность прежнюю вернуть.
Есть некий майер на примете,
1130 Богач передо мной в ответе
За ту обиду, что нанес:
Заехал сослепу в овес,
Что сеял мой покойный крестный.
Клянусь, что тот мужик бесчестный
1135 С лихвой оплатит мне урон,
Своих коров лишится он,
Свиней упитанных и телок,
Мой суд, как водится, недолог.
Поверь, что будет стоить слез
1140 Ему потоптанный овес.