Он подогнал яхту как можно ближе, спустился на палубу, и спрыгнув на пирс, не дожидаясь пока подадут трап, побрёл пешком к берегу.
Матросы бросили якорь.
— Чего это у вас? — указал он на огромный ящик, — и может познакомишь со своими товарищами? — обнял Хемингуэя капитан.
— Пустяки, — махнул рукой Хемингуэй, — это кое-какие бумаги, которые надо доставить в Ливерпуль вместе со мной и этим уважаемым журналистом, — указал он на Виктора.
— Надеюсь, это не то, что заинтересует пограничников? — посмотрел на ящик капитан.
Виктор хотел что-то ответить, но Хемингуэй опередил его.
— Ну что ты, старик, брось, какие пограничники? За ними немцы гоняются.
Капитан улыбнулся.
— Ну слава Богу, а то я уж начал волноваться, что это очередная партия рома для многострадальной Америки. Он посмотрел на Виктора.
— Капитан Чарльз Лайтоллер[2], — кивнул капитан.
— Виктор фон Готт, — ответил Виктор, — а Вы…
— Тот самый, но не хотел бы обсуждать это с журналистами, если Вы про «Титаник», — сказал спокойно Лайтоллер.
— Пожалуй, Вы мне не откажете в этом, — улыбнулся Виктор и протянул ему руку, — сегодня я второй раз Ваш пассажир.
— Да ну… — удивился Лайтоллер, — надеюсь, что в этот раз я Вас доставлю в порт назначения. И думаю, тогда нам действительно есть о чём поговорить…
Яхта отчалила через несколько минут. Антуан долго махал вслед руками своим друзьям и скоро вовсе исчез из виду.
Хемингуэй достал сигару, предложил другую Виктору, но тот отказался.
— Не люблю крепкий табак.
— А вот это ты зря, товарищ коллега, — ответил Хемингуэй. Он затянулся крепким дымом, подумал и закрыл глаза.
— Тишина-то какая, — проговорил Хемингуэй, — будто и войны нет.
— Тишина всегда обманчива, — ответил ему Виктор.
— Что верно то верно, — согласился Хемингуэй и посмотрел на Виктора, — а я не знал, что Вы старые друзья с Лайтоллером!
— Скорее друзья по несчастью, — согласился Виктор.
— Так получается, что ты был на «Титанике»? И там погиб твой отец?
— Да, — вздохнул Виктор, — и вся семья. Братья, сёстры и мать тоже там.
— Сочувствую тебе, дружище, — положил ему руку на плечо Хемингуэй, — знаешь? А у меня с собой замечательный бренди! Может по маленькой? И пусть нам всем повезёт!
Виктор рассмеялся.
— Я, когда нибудь составлю твой цитатник и буду повторять за тобой как попугай! Ты как скажешь что-нибудь, так это хочется запомнить!
Он повернулся к Хемингуэю и облокотился на борт.
— Пошли, мистер трезвенник!
Небольшой дом неподалёку от Санкт-Петербурга был почти неизвестен туристам, но, тем не менее, сюда время от времени приезжали небольшие экскурсии. Всё что тут было — фотографии в рамках на стенах по всем комнатам, экспонаты на самодельных, аккуратных витринах и стойках, а ещё была небольшая комнатка с видом на Финский Залив. Она точно воспроизводила рулевую рубку «Титаника». Именно там любили фотографироваться посетители, а детям было интересно покрутить штурвал и машинный телеграф, представляя себя настоящими матросами.
Это был частный музей, в котором и директором, и владельцем, и экскурсоводом был один-единственный старик, говорящий со странным акцентом.
Старик был старой закалки. Он всегда рассуждал не спеша и неторопливо. Всегда слушал внимательно и вникал в каждое слово. Отвечал только по существу. И спрашивал только по существу.
А ещё, он никогда не закрывал свой музей. Сюда могли прийти даже среди ночи и старик всегда был рад посетителям, приглашая их после экскурсии на чай, или просто погреться у камина и продолжить разговор.
Камин находился в соседнем доме. Там старик жил. Его дом был соединён с музеем длинной галереей, точно воспроизводящей променад Первого класса «Титаника».
Старик жил не один: взрослая дочка, зять — капитан дальнего плавания. А ещё было шестеро шустрых внуков, которые не давали скучать никогда. Мал, мала, и меньше.
Даже в этот вечер, когда он уже расслабился возле камина, накрывшись пледом, внучата шумно играли рядом и старик не сразу услышал, что в дверь позвонили.
— Папа, к тебе какой-то человек, — сообщила дочка.
— Человек? И почему я не удивлён? — оглянулся на дочку старик, — пусть проходит.
Старик встал и вышел в прихожую встретить ночного гостя.
— Здравствуйте, — кивнул ему молодой парень со шрамом на щеке.
— Доброго вечера, уважаемый! — подошёл ближе старик, — чем обязан в столь поздний час?