Но тут неожиданно ветки отпускают меня. Я не могу вытянуть из земли ноги, я пустил корни в мягкую, как губка, землю. С головы до пят я измазан черной липкой слизью. На моей груди появляется красная точка. Это мое сердце, и оно стало самым ярким фонариком во всем лесу. Я превратился в черное дерево в самом центре черного леса. Я моргаю, и вдруг вся черная слизь исчезает. Стволы деревьев теперь сухие, серые, чистые. Осматриваю свое тело – я тоже стал чистым.
Я еще раз моргаю, и начинает всходить солнце. Моргаю, и деревья обрели цвет, на них появились ярко-зеленые листья. Моргаю – и деревья расступились, открыв дорогу к выходу. Лес отпускает меня. Я выхожу на луг, там полно людей, пикники, бегают и играют дети. И теплая земля вздрагивает от каждого их веселого шага. Моргаю – и в моей спальне наступило утро. Я проснулся.
Ты идти свой путь
Глава 28
Ирония судьбы
Я проснулся.
Глупое солнце стреляет лучами сквозь крону дерева, растущего под моим окном, облезлого и старого. Похоже, уже довольно поздно. Как долго я спал? Я смотрю на будильник – винтажный, аналоговый, складной, очень маленький (не люблю класть обезьянье зеркало на тумбочку у кровати) – и вижу, что уже почти половина двенадцатого. Я подросток, а подростки всегда подолгу валяются в кровати. Но половина двенадцатого – это даже для меня перебор.
Я встаю. Иду в душ и торчу там до тех пор, пока кожа не покраснела. Надо постричься. Я расчесываю мокрые волосы. Они уже достаточно длинные, я собираю их в хвост и завязываю его одной из старых резинок Ханны. Так и оставляю. Потом надеваю летнюю одежду – шорты с накладными карманами по бокам, майку с надписью Front 242, эластичные браслеты разных оттенков черного.
Летний прикид. Лето уже не за горами. На улице почти 30 градусов, в Южной Калифорнии такая температура продержится до начала нового учебного года. Впрочем, когда начнется новый учебный год, меня здесь не будет. И никого из моих друзей тоже.
Все мы уедем, а кто – куда, зависит от того, насколько благосклонными будут боги приема в колледж.
Вж-ж, вж-ж.
«Как твои дела?» – спрашивает Джо. «Только что проснулся, – отвечаю я. – Жуткая ночь». – «Что, блин, произошло? – спрашивает Джо. – Наши семьи теперь друг друга ненавидят?» И да. И нет. «Юбс?» – пишет она. Я сажусь. «Все очень запутанно, – отвечаю я. – Расскажу при встрече». – «Они сказали, что не хотят, чтобы я с тобой встречалась, – пишет она. – Я не понимаю, что происходит». – «Мне сказали то же самое, – отвечаю я. – Надо поговорить». – «Извини, потом напишу, – пишет Джо. – Сейчас занята, покупаю всякую хрень для общаги». Общага. Колледж. Ого! «А не рано ли?» – спрашиваю. «Ненавижу шопинг, – отвечает Джо, – но еще больше ненавижу длинные очереди».
Я жду в надежде на то, что она мне еще что‐нибудь напишет, но она, видимо, сейчас занята. Я спускаюсь вниз и нахожу на кухонном столе розовую коробку и немного денег. Я открываю коробку – пончики и записка: «Ты сегодня не работать в Магазин, о’кей? Фрэнки, не волноваться, папа в порядке. Я ему помогать, ты расслабляться, может ехать в гости к Кью играть в видеоигры вместе, о’кей? Не волноваться, я тебя люблю. Мама».
Я цепляюсь взглядом за фразу «я тебя люблю».
– Я тебя тоже люблю, мама, – говорю вслух просто для того, чтобы понять, как это звучит. Мне смешно и немного неловко, эта фраза будто на иностранном языке: «Je t’aime, Maman», но мне плевать.
Просто не верится, что папа поехал в Магазин, хотя знает, что смертельно болен. Но, с другой стороны, он уже несколько недель так работает. Он несколько недель знает о болезни. Как бы я вел себя на его месте? Что бы я делал, если бы узнал, что мне осталось жить от шести месяцев до года? Я, наверное, бросил бы все, начал бы прыгать с парашютом, ездить на гоночных автомобилях, ходить на музыкальные фестивали. В общем, делал бы все что угодно, но не сидел в Магазине. Но все это исключительно потому, что я ничего о жизни не знаю и, следовательно, просто лох.
Папа все делал в Магазине своими руками. Ему помогала мама. Папа знает всех, кто входит в его двери. Каждый день мама с папой работают с утра до вечера, а по ночам они раскладывают счета на журнальном столике и занимаются бухгалтерией. Наверное, как бы странно это для меня ни звучало, Магазин дарит папе чувство комфорта. И ни гоночные машины, ни прыжки с парашютом, ни музыкальные фестивали на это не способны. В чем бы я искал этот комфорт, если бы узнал, что мне осталось жить от шести месяцев до года?
Я снова бросаю взгляд на телефон. «Я хочу тебя увидеть», – пишу я. В то же мгновение приходит сообщение от Джо: «Я хочу тебя увидеть». – «Джинкс!»[35] – отвечаю я. «Где?» – спрашивает Джо. «Если честно, мне все равно, – пишу я. – Сама решай». – «Кафе "Адажио"?» – спрашивает она. «Не. Я не готов сегодня общаться с людьми». – «Пляж? Или просто побродим?» – «Слушай, – отвечаю я, – а приезжай ко мне?» – «После того, что было вчера? Разве твоя мама не дома?» – «Сегодня она до трех в Магазине». – «Почему?» – «Непредвиденные обстоятельства». – «Ты уверен, юбс?» – «Просто приезжай».
35
Игра. Когда двое случайно говорят одно и то же одновременно, надо сказать «Джинкс!». Кто скажет первым, тот выиграл. Второго же будут преследовать неудачи.