Елена Уайт в своем письме от 5 августа 1888 г. с новой силой повторяет свой апрельский призыв 1887 г. о справедливости и предоставлении равной возможности другим высказаться. Она совершенно определенно говорила, что Джоунс и Ваггонер должны быть услышаны. Кроме того, она снова выдвигала на первый план две темы, которые считала для себя центральными в Миннеаполисе: непререкаемый авторитет Библии и необходимость проявления духа Христа, а не фарисейского духа[49].
Перед таким открытым призывом к исследованию Библии и к христианской справедливости Батлеру ничего не оставалось делать, как капитулировать. В «Ревью» от 28 августа он сообщил об открытии краткосрочных курсов для служителей и о том, что там будут изучаться спорные вопросы. Тот факт, что Батлер в конце концов согласился на создание этих курсов и обсуждение спорных вопросов, вовсе не означал, что он смирился с такой перспективой. Напротив, в начале октября, незадолго до начала совещания, он довел себя до эмоционального истощения и был на грани нервного срыва. Первого октября он написал Елене Уайт письмо объемом более 40 страниц. Президент Генеральной конференции обвинял ее в том, что она предала его, и подчеркнул, что ее сын сыграл неблаговидную роль в конфликте, который сотрясает Церковь с 1884 г. Батлер никогда не видел и малой доли справедливости в ее письме от 5 апреля 1887 г. и «никогда не ожидал этого». Что же касается Джоунса и Ваггонера, то он никогда не встречал «более бесстыдного и дерзкого стремления к спорам». Он высказывал сожаление по поводу того, что и он, и Смит «не взялись за них и не изобличили во всеуслышанье», когда они впервые опубликовали свои идеи. В то время, когда Джеймс Уайт был президентом Генеральной конференции, «эти молодые люди… почувствовали бы, как тучи сгущаются над ними… и ощутили бы трепет». Д. Уайт мог бы незамедлительно «публично и в личной беседе» урегулировать дело и заставить их «сожалеть о такой дерзости». Он мог бы без колебаний отчитать «этих птенцов» на страницах «Ревью»[50].
Батлер пришел в состояние крайнего смятения, когда получил письмо от Уильяма Хили, пастора из Калифорнии. Оно–то и подлило масла в огонь. Хили написал ему о состоявшейся в июне 1888 г. встрече У. Уайта, Э. Ваггонера, А. Т. Джоунса и других авторитетных служителей западного побережья США. Они собрались, чтобы исследовать пророчество о десяти царствах, тему закона в Послании к Галатам и другие пророчества. Хотя это совещание было на самом деле посвящено исследованию Библии и исторического материала, Хили — в накале страстей — представил это как темный заговор западных служителей, стремящихся насильственным путем внести изменения в адвентистскую теологию[51].
Письмо Хили оказало сильное воздействие на эмоционально истощенного Батлера. Он испытывал жгучую обиду в течение полутора лет после письма Елены Уайт, которое она написала ему в апреле 1887 г. и в котором осуждала его позицию по отношению к Джоунсу и Ваггонеру и их воззрениям. И вот теперь для него стало все ясно. Теперь он понял, почему У. Уайт и Е. Уайт настаивали, чтобы вопросы о толковании десяти рогов и закона в Послании к Галатам были внесены в повестку дня на встрече в Миннеаполисе. Разумеется, считал он, это был крупнейший заговор и угроза традиционным верованиям Церкви. Незамедлительно он разослал телеграммы делегатам совещания в Миннеаполисе, в которых убеждал их «твердо придерживаться старых рубежей», не уступая ни пяди земли калифорнийским заговорщикам. В результате его сторонники твердо держали оборону в этой баталии, стремясь защитить и своего президента, и «старые рубежи»[52].
51
См. письмо Е. Уайт к У. У. Прескотт, 9 декабря 1888 г.; письмо У. Смита к Е. Уайт, 17 февраля 1890 г.; письмо У. Уайта к Д. Т. Джоунсу, 8 апреля 1890 г.
52
См. письмо А. Т. Джоунса к К. Е. Холмсу, 12 мая 1921 г.; Е. Уайт, Рукопись 15,2,1888 г.; письмо Е. Уайт к М. Уайт, 9 октября 1888 г.