Согласно теологии Ваггонера десятисловный закон или детоводитель приводит нас «ко Христу, дабы нам оправдаться верою»[59]. Елена Уайт, хотя и не соглашалась со всеми тезисами Ваггонера, тем не менее по этому центральному вопросу поддержала его. Она сказала делегатам:
«Я вижу красоту истины в том, как доктор представил нам праведность Христа в ее взаимосвязи с законом… Это находится в совершенной гармонии с тем светом, который Бог по милости давал мне в течение всего моего служения»[60].
В этом отрывке Елена Уайт особо указала на один из важнейших вкладов Ваггонера в адвентистскую теологию. Он построил мост между законом и Евангелием, прояснив евангельскую функцию десятисловного закона (привести человека ко Христу, чтобы получить прощение и оправдание). Такая связь закона и Евангелия, как мы увидим это в главе 5, заняла центральное место в ее понимании Откровения 14:12 и в ее восприятии вести 1888 г.
Батлер, опасаясь последствий, которые может вызвать новая теология Ваггонера и Джоунса, довел себя до состояния нервного истощения, не мог по болезни присутствовать на этих заседаниях Генеральной конференции. Его традиционную точку зрения на закон в Послании к Галатам представлял Дж. Моррисон, президент Айовской конференции, который был искусным полемистом. Моррисон заявил, что адвентисты всегда верили в оправдание по вере. Он, однако, переживал, что этот тезис был «излишне подчеркнут», и боялся, что закон может потерять свое важное место в адвентистской теологии. Выступая после Ваггонера, Моррисон сделал по меньшей мере семь докладов по вопросам, связанным с Посланием к Галатам, на этой конференции[61].
Как в 1886 г. при обсуждении спорных вопросов в Послании к Галатам и в первые дни в Миннеаполисе во время дискуссии по проблеме истолкования десяти рогов, фракция Батлера—Смита—Моррисона и теперь стремилась путем голосования сформулировать твердую богословскую позицию Церкви по вопросу взаимоотношения закона и Евангелия. Джоунс позднее писал об этом так:
«В 1888 г. на сессии Генеральной конференции „администрация" сделала все возможное, чтобы связать Церковь по рукам и ногам голосованием за завет повинуйся и живи, „за праведность по делам"»[62].
Эта попытка не удалась. Слова Елены Уайт на заключительном заседании не были просто шуткой:
«Уильям и я должны были отслеживать каждый пункт, дабы не прошли те резолюции, которые могли бы причинить ущерб будущей работе»[63].
Излишне упоминать, что дискуссия в Миннеаполисе относительно закона в Послании к Галатам внесла такой же раскол в ряды участников, как и споры об истолковании пророчества о десяти рогах. Фактически уже спустя более ста лет с тех пор эти проблемы все еще остаются предметом полемики. Далее в нашей книге мы сосредоточим свое внимание на этих спорах.
13. Каким образом предстоящее принятие национального закона о воскресном дне и религиозной свободе повлияло на атмосферу встрече 1888 г.?
В отличие от острых дискуссий относительно Послания к Галатам и истолкования пророчества о десяти рогах в Дан. 7, по вопросу религиозной свободы среди адвентистского руководства в Миннеаполисе не было разногласий. Все были едины во мнении, что предложенная поправка к конституции, дающая право преподавать христианские дисциплины в государственных школах, и законопроект Блэра о воскресном дне являются зловещими знамениями в пророческой истории, подтверждающими правильность адвентистского истолкования Откр. 13 и 14 (см. вопрос 4). В этих условиях делегаты не спорили по поводу проповедей А. Т. Джоунса на тему религиозной свободы. С другой стороны, Елена Уайт была удручена тем, что его вести об этом кризисе из–за напряженной дискуссии по другим вопросам не привлекли к себе такого серьезного внимания, какого заслуживали»[64].
Вопреки противодействиям некоторых проповеди Джоунса вкупе с реальностью, с которой столкнулась адвентистская Церковь, побудили делегатов к действию. Среди принятых ими решений три были особенно важными. Во–первых, было решено опубликовать проповеди о религиозной свободе, представленные Джоунсом на этом совещании Генеральной конференции. Они вышли из печати с некоторыми редакционными правками в 1889 г. под общим названием Гражданская форма правления и религия, или христианство и Американская конституция. Во–вторых, Джоунс посетил Бостон, Чикаго и другие города, где выступал с лекциями на тему религиозной свободы. И, в–третьих, он возглавил делегацию из трех человек, которая выступила на заседании сенатской комиссии по образованию и труду против двух законопроектов Блэра. Таким образом, в конце миннеапольской конференции Джоунс стал на путь защитника религиозной свободы — на этом поприще он внес один из самых весомых своих вкладов в миссию адвентистской Церкви.