Участники совещания обвинили ее в том, что она изменила свою теологию по вопросу закона в Послании к Галатам, а также открыто выразили свое сомнение в ответ на отрицание ею какого–либо сговора с Джоунсом, Ваггонером и собственным сыном. Е. Уайт теряла свое влияние[81]. Стоит ли удивляться, что она всегда с чувством смятения вспоминала сессию Генеральной конференции в 1888 г. Она видела, что конференция сулила много перспектив, но все закончилось крахом.
16. Каким образом так называемый «калифорнийский заговор» воспламенил «дух Миннеаполиса» и способствовал развитию отторжения?
Как говорилось в вопросе 9, становлению и укреплению духа Миннеаполиса с его враждебным отношением к Джоунсу, Ваггонеру и Елене Уайт, во многом способствовало письмо Уильяма Хили (пастора из Калифорнии) Джорджу Батлеру в конце сентября, в котором сообщалось, что руководство Западного отделения Церкви разработало план изменения адвентистской теологии[82].
До получения письма Хили Батлер, во всей видимости, был эмоционально спокоен. Ему не хотелось выносить на обсуждение дискуссионные вопросы по Книге Даниила и Посланию к Галатам, но августовские письма Уильяма и Елены Уайт убедили его в необходимости разрешить это обсуждение. Однако его в целом довольно спокойный настрой резко изменился, когда он получил буквально за несколько дней до открытия совещания в Миннеаполисе сведения, которые показались ему свидетельством организованного заговора. Перед его взором сразу же всплыли события двухлетней давности. Причина, по которой Уайты так упорно настаивали на необходимости выслушать Джоунса и Ваггонера с их новой теологией, коренилась в том, что они тоже участвовали в общем заговоре. Разумеется, Батлер рассудил, что этот заговор самым серьезнейшим образом угрожает проверенному временем адвентистскому вероучению.
Это придало Батлеру бешеный прилив энергии: он не только повелел напечатать заново свою книгу «Закон в Послании к Галатам», но и сплотил все силы, чтобы противостоять западной коалиции и разослал серию телеграмм и писем делегатам, предупреждая их о заговоре и призывая их «встать на защиту завоеванных рубежей». Помимо этого, он написал огромное, более чем на 40 страниц, письмо Елене Уайт, датированное 1 октября, в котором он обвинял ее за свое разбитое здоровье и указывал на У. Уайта как на тайного вдохновителя этого заговора. К концу второго дня совещания новости об этом якобы имевшем место заговоре распространились среди всех сторонников Смита и Батлера[83].
Между тем Уайты, Ваггонер, Джоунс и другие делегаты из Калифорнии и не подозревали о том, что коалиция в Батл–Крике считает их заговорщиками. Как свидетельствует У. Уайт, он был «невинен, как младенец», ничего не знал об этой проблеме, в то время как его «старые друзья в Б [атл] К [рике] говорили, — пишет он, — обо мне самые ужасные вещи»[84]. Неведение относительно подозрения со стороны своих восточных коллег полностью отдало их в руки тех, кто вообразил себе этот заговор, поэтому у них не было оснований быть сдержанными в своих выступлениях или давать какие–либо объяснения. В результате появился дух Миннеаполиса и возникла широкая неприязнь в отношении Джоунса, Ваггонера и Уайтов.
Но это бедствие в Миннеаполисе не стало гибельным для вести о праведности Христа, которую Джоунс, Ваггонер и Елена Уайт начали провозглашать на сессии Генеральной конференции в 1888 г. Они уехали из Миннеаполиса, чтобы начать возвещать это послание о Христе, Его любви и Его праведности адвентистской Церкви (см. вопрос 43).
ГЛАВА 4
ПОДДЕРЖКА ДЖОУНСА И ВАГГОНЕРА СО СТОРОНЫ ЕЛЕНЫ УАЙТ И ЕЕ КЛЮЧЕВАЯ РОЛЬ В ПОНИМАНИИ ВЕСТИ 1888 ГОДА
Прежде чем мы приступим к обсуждению сути вести 1888 года в главе 5, крайне важно поразмышлять о значении поддержки, которую Елена Уайт оказала Джоунсу и Ваггонеру, а также их вести для Церкви.
17. Почему мнение Елены Уайт так важно в понимании значения 1888 года для адвентистской истории и теологии?
Можно без преувеличения сказать, что без комментариев Елены Уайт к дискуссионным вопросам ни сама сессия Генеральной конференции, ни весть 1888 года, ни воззрения Джоунса и Ваггонера не нашли бы адекватного отражения в адвентизме. Без ее постоянной поддержки в конце 1880–х Джоунс и Ваггонер никогда бы не получили возможности выступить в 1888 г. или не достигли бы влиятельного положения в Церкви в 1890 годы.
82
Письмо У. Уайта к Д. Т. Джоунсу, 8 апреля 1890 г.; письмо Е. Уайт к У. М. Хили, 9 декабря 1888 г.; письмо У. М. Хили к Е. Уайт [сентябрь 1901 г.].