Томпсон взялся написать для «Рокового дерева Альбиона» статью о происхождении этого печально известного уголовного закона. Однако в ходе исследования он оказался настолько увлечен многочисленными деталями этой истории, что работа растянулась на много лет, а итогом стала не статья, а солидная книга[9].
Осмысляя в предисловии к монографии свой опыт, Томпсон назвал исследование экспериментальным, отличающимся от классической модели научной монографии. Действительно, как правило, историки, прежде чем приступить к исследованию, читают научную литературу об исследуемой эпохе, стремясь усвоить сложившиеся в науке представления об историческом контексте; а только потом, в ходе работы с источниками, они вносят собственные корректировки в общие научные представления о предмете. Томпсон поясняет, что проводил свое исследование совершенно иначе:
Я был похож на парашютиста, приземлившегося в неизвестной местности: освоив сначала всего несколько ярдов земли вокруг себя, я постепенно расширял свои вылазки во всех направлениях… Один источник приводил меня к другому; но и каждая рассматриваемая проблема влекла за собой следующую. Охотники на оленей в Виндзорском лесу привели меня к лесным властям, к царедворцам с их парками, а от них к Уолполу [глава правительства. — Е. А., М. В.], к королю (и к Александру Поупу [поэт, противник вигов. — Е. А., М. В.]). Охотники на оленей в Хэмпшире — к епископу Трелони и его управляющим… Охотники же на оленей в окрестностях Лондона гораздо более прямыми путями, чем можно было ожидать, снова привели меня к Уолполу. Продолжая каждую линию исследования, я откладывал на довольно позднюю его стадию свое знакомство с имеющимися трудами историков[10].
Подчеркнем, что речь идет не об экономии времени или лени (написание этой книги стоило Томпсону «пяти или шести» лет жизни и огромных усилий!), а о сознательной исследовательской стратегии, обусловленной стремлением «увидеть английское общество 1723 года таким, каким видели его сами жители, „снизу“»[11]. Именно поэтому историк до последнего «избегал попытки описания общества в целом — так, как я бы мог представить его на основе разработок предшественников»[12].
Здесь стоит заметить, что само выражение «история снизу» (history from below) было придумано Томпсоном за несколько лет до написания «Вигов и охотников»: так он назвал обзор литературы по рабочей истории, опубликованный в литературном приложении к журналу «Таймс» в 1966 году[13]. И это выражение закрепилось в историографии, обозначив целое научное направление, начало которому положила упомянутая выше книга Томпсона «Становление английского рабочего класса» (1963). Новаторство этой книги заключалось в том, что Томпсон предложил совершенно новый взгляд на историю рабочих. До Томпсона историки писали о рабочем классе преимущественно с позиции власти, причем многие делали это, даже того не осознавая, а просто следуя за источниками: прессой, делопроизводством, статистикой, которая создавалась в органах власти для обслуживания их интересов. В отличие от такого взгляда, который можно назвать «историей сверху», Томпсон первым поставил задачу рассмотреть значимые социальные процессы «снизу», то есть с позиции народных масс. Книга «Виги и охотники» развивает этот подход. И именно здесь мы видим сходство теоретических принципов Томпсона с методологической программой микроисториков. Известный историк и специалист по историографии Франческа Тривеллато пишет по этому поводу:
Томпсон всегда подчеркивал глубокую связь между собственной научной и политической деятельностью… Однако куда реже он признавал, что в 1960‑е и 1970‑е годы его объединяли с известными историками, специалистами по континентальной Европе, начиная с Натали Земон Дэвис и Карло Гинзбурга, общая тема (народная культура в Новое время) и общий метод (инструментарий культурной антропологии). Подобно Томпсону, эти специалисты стремились услышать голоса неграмотных или малограмотных крестьян внутри обширного корпуса письменных и визуальных свидетельств… Подобно Томпсону, они намеревались освободить крестьян от «чрезмерно снисходительного отношения потомков» [выражение самого Томпсона. — Е. А., М. В.], избавить от обвинений в атавизме и иррациональности, категорий, в рамки которых их заключили тогдашние элиты и последующие исследователи фольклора. Однако, в отличие от Томпсона, континентальных историков больше интересовал синхронный анализ, нежели стремление датировать переход к капиталистической модерности[14].
9
Интересно отметить, что замечательная книга Томпсона «Становление английского рабочего класса» родилась сходным образом. Ее предыстория вкратце такова. Известный британский издатель левого толка Виктор Голланц, основатель издательского дома, который носит его имя, задумал серию научно-популярных книг для студентов. В поисках автора для учебника по истории британского рабочего движения XIX — первой половины XX в. он вышел на профильного специалиста Джона Сэвилла, который от предложения отказался, но посоветовал обратиться к своему другу Э. П. Томпсону, к тому времени известному в узких кругах историков-марксистов книгой о британском художнике-социалисте Уильяме Моррисе. Томпсон на предложение Голланца согласился, но с условием, что ему будет позволено расширить хронологические рамки до 90‑х гг. XVIII в. с тем, чтобы показать процесс формирования английского рабочего класса. В августе 1959 г. Томпсон подписал контракт на написание учебника объемом 60 000 слов. Приступив к разработке первой главы под названием «Становление английского рабочего класса», Томпсон настолько увлекся, что вместо главы у него получилась огромная книга. См.:
13
14