Если в случае Суинли лесные власти, разочаровавшись в гражданских судах, прибегали к лесным судам, то в данном случае они попытались сделать обратное. Два года спустя, в 1719‑м, полковник Негус и лесники обратились со своим иском к солиситору Казначейства, который рекомендовал действовать, обращаясь в Казначейство с официальными уголовными обвинениями[125]. Тем временем они прибегли к своим правам на упрощенное судопроизводство, ссылаясь на авторитет главного выездного судьи. Почти сорок лет спустя Уилл Уотерсон вспоминал о том времени, когда
люди не осмеливались ни срубить кустарник, ни свалить дерево без специальной лицензии от выездного судьи, что неизбежно сопровождалось как хлопотами, так и расходами. Случилось так, что один фермер вознамерился выкорчевать какую-то живую изгородь и приставил к ней работников, но их инструменты конфисковали, а их самих притащили в Лондон, чтобы привлечь к ответу за предполагаемое причинение вреда…[126].
«Такие произвольные действия», продолжал он, позволяли властям «хозяйничать от имени короля» и лишали его симпатии подданных.
Без сомнения, добыча дерна наносила ущерб лесу. Полковник Негус жаловался, что она пугала оленей, почва была изрыта глубокими колеями от повозок, а возчики и резчики дерна пользовались случаем добывать дичь браконьерским способом[127]. Но с точки зрения аграрной экономики именно олени наносили ущерб, а король в своих собственных парках мог держать их сколько угодно. В любом случае корона, безусловно, пыталась превысить свои права[128], а лесные чиновники, возможно, действовали из соображений личной заинтересованности[129].
Однако эта проблема была не столь простой; здесь затрагивались иные интересы, помимо интересов населения лесных территорий, с одной стороны, и короны — с другой. Так, в то время как приход Уинкфилд добивался неограниченных общинных прав не только для своих собственных фригольдеров и арендаторов по обычаю, но и для всего населения, с не меньшим старанием он стремился лишить этого права жителей соседнего прихода Уорфилд[130]. Более того, интересы фермеров Уинкфилда и его поместных лордов не совпадали. Обе стороны, конечно, хотели отвергнуть претензии короны. Но едва ли в интересах владельцев поместий было отстаивать весьма обширные притязания жителей на пустоши — притязания, которые основывались на обычаях, утвержденных судебными решениями во времена Якова I.
К 1717 году поместье Уинкфилд Мэнор превратилось в мелкое, слабое и раздробленное владение. Одна девятая часть принадлежала Грею Невиллу из Биллингбера, близ Туайфорда, о котором мы не знаем ничего — или почти ничего[131]. Восемь девятых принадлежали Энтони Мику, который также жил за пределами прихода, в Брэе, и который, по-видимому, владел только двумя или тремя фермами в Уинкфилде[132]. Вряд ли это была прибыльная собственность для кого-либо из них. Их годовой доход от полученного от их арендаторов-фригольдеров фиксированного налога на землю составлял 16 фунтов 9 шиллингов и 6 пенсов; к этому могли прибавляться еще 4 или 5 фунтов стерлингов в год от штрафов, судебных сборов, продажи дерна и т. д.[133] Наиболее ценными активами поместья, по-видимому, были семь или восемь прудов для разведения рыбы (карпа и форели), один из которых был достаточно велик, чтобы привлекать к себе водоплавающих птиц. С тех пор как в 1712 году лорды-помещики были освобождены от ответственности перед Казначейством, они приступили к расширению своих прудов и наверняка затопляли карьеры, откуда жители брали гравий и торф[134]. Вода неизбежно уничтожала права простых общинников и на выпасы, и на добычу торфа, и это может в какой-то мере объяснить, почему рыбные пруды стали одной из целей «черных» браконьеров. В любом случае такая инициатива мало помогла Мику выбраться из финансовых затруднений. В 1724 году, после эпизода с «черными», он устал от этих забот и попытался продать короне свои восемь девятых поместья. Поскольку выяснилось, что он еще раньше (в 1721‑м) заложил поместье некоему мистеру Роджерсу (под залог долга в 360 фунтов стерлингов) на 500 лет, мы пока еще не можем установить, чем кончилось дело[135].
126
Это, без сомнения, пример полномочий упрощенного судопроизводства главного выездного судьи, упомянутых выше, на с. 45.
128
И знала это. Так, генеральный атторней избежал какого-либо постановления Казначейства в 1712 г. (см. выше, с. 65), генеральный землемер очень хорошо знал о существовании закона 3 James I (см. выше, с. 66 прим. 1) и о попытке короны подать иск против Энтони Мика за порчу леса, отмененный в 1724 г., когда служащие суда официально объявили, что Уинкфилдская пустошь, хотя она по-прежнему подлежит действию закона об использовании выпаса и дичи, находится вне владений короны (RAW, GEO/ADD/52/5, Warrants &c. of the Constable of Windsor Castle. F. 51v–55v; BL Hardwicke Papers, Add MSS 36140. F. 110–114).
130
Против которого они добились постановления Казначейства: UKNA, E 126/20, Exchequer Entry Book of Decrees, 1712–1715 (11 Anne Hilary).
131
Когда Невилл умер в мае 1723 г., Томас Хирн заметил, что это был «джентльмен ни на что не годный, развратный и без устоев добродетели или религии, но откровенный республиканец». Однако в глазах Хирна «республиканец» означало почти то же, что виг — приверженец Ганновера: Remarks and Collections of Thomas Hearne. Oxford, 1907. Vol. VIII. P. 72. Грей Невилл был также владельцем обширного поместья Уоргрейв, которое включало в себя Уорфилд к западу от Уинкфилда.
132
Документы в UKNA, T 1/255, Treasury Board Papers (1726). F. 8. В актах RBA, D/EZ/45 Мик упомянут как принадлежащий к приходу Сент-Маргарет в Мидлсексе.
133
Сохранились отчеты владельцев поместья за 1716 и 1717 гг. В RBA, D/EN/M/19, Rentals and Accounts of Manorial Incidents for the Manor of Winkfield (1714–1717).
134
Документы Казначейства (см. выше, с. 66 прим. 2) свидетельствуют о том, что права на ловлю рыбы в прудах яростно оспаривались. Как в 1716, так и в 1717 г. помещики заплатили за работы по сооружению двух новых плотин больше, чем получили доходов в целом с поместий: RBA, D/EN/M/19.
135
Документы в UKNA, T 1/255, Treasury Board Papers (1726). F. 8; RBA, D/EZ/45; RAW, GEO/ADD/52/5, Warrants &c. of the Constable of Windsor Castle. F. 51–55. По крайней мере, какая-то часть поместья была фактически продана короне примерно в 1726 г.: South, Account of Windsor Forest (1759), UKNA, CRES 2/1628. P. 51. Но некоторые протоколы суда оставались в частных руках примерно до 1959 г., когда были по неосторожности сожжены стряпчими владельца (частная информация, любезно предоставленная мистером Ферардом). A History of the County of Berkshire / Ed. by P. H. Ditchfield and W. Page. London, 1923. Vol. III. P. 87, называет датой окончательной покупки поместья короной 1782 г.