…я сижу в своем кабинете, в возрасте пятидесяти лет, стол и пол завалены кипами накопившихся за пять лет выписок, ксерокопий, забракованных черновиков, часы снова показывают за полночь, и в момент озарения я вижу себя ходячим анахронизмом. Зачем я потратил эти годы на выяснение того, что в основных чертах известно и без всякого исследования? И не все ли равно, кто давал пастору Пауэру его инструкции, какие формулировки привели Вулкана Гейтса на виселицу и как безвестному ричмондскому трактирщику удалось избежать смертного приговора, уже вынесенного служителями закона, премьер-министром и королем?[19]
Ответом на эту серию вопросов служит сильный концептуальный тезис о двояком характере закона как инструменте угнетения и как интеллектуальной среды, в которой формируется мировоззрение английских граждан (об этом мы уже писали выше). Таким образом, Томпсон выходит на метауровень, не только размышляя о своем материале, но и показывая, как происходит в исторических исследованиях переход от микро- к макроуровню, когда исключение из правила высвечивает новые аспекты самого правила, а отдельный случай выводит на значимые обобщения. В этом смысле Томпсон оказывался прямым предшественником микроисторического метода, который, напомним, вовсе не сводится к подробному и тщательному анализу отдельных эпизодов или текстов прошлого, но состоит в приеме, которым так славятся Карло Гинзбург, Джованни Леви и Натали Земон Дэвис: подниматься от частного к общему, выдвигая на основе case studies гипотезы о «больших» проблемах исторической науки и затем строго проверяя свои предположения.
~
— Господи Иисусе! — сказал сквайр. — Вы хотите отправить двух человек в смирительный дом за какую-то ветку?
— Да, — сказал адвокат, — и это еще большое снисхождение: потому что, если бы мы назвали ветку молодым деревцем, им обоим не избежать бы виселицы.
Предисловие
Эта книга в некотором смысле является экспериментом в историографии, впрочем — экспериментом такого рода, который вряд ли может встретить одобрение. Пять или шесть лет назад, когда я работал в Уорикском университете, наша группа приступила к подготовке книги по социальной истории преступности в Англии XVIII века. Я опрометчиво вызвался представить статью о происхождении Черного акта. Я ничего о нем не знал, но важная роль этого закона в истории права XVIII века навела меня на мысль о том, что для нашей работы в целом было бы крайне необходимо все-таки что-то выяснить. Я предполагал, что должно сохраниться достаточно документов, позволяющих без особых затруднений написать краткое исследование.
Это предположение оказалось неверным, и возникли значительные сложности. Юридическая документация центральных судебных инстанций, касающаяся процессов над «черными» браконьерами, была утеряна. Минимальная информация о них содержалась в единственном памфлете того времени. Пресса публиковала лишь скудные сообщения, причем некоторые из них оказались ложными. Очень непросто было составить хотя бы простое изложение событий. (И я до сих пор не уверен, что мне это удалось.) Еще большие сложности представлял их взвешенный анализ, потому что не только сами эти события, но и их контекст были утрачены для исторического знания. Так, данные прессы и разрозненные сообщения в официальных документах указывали на то, что Виндзорский лес стал центром каких-то беспорядков. Мне показалось, что эти инциденты свидетельствуют о недовольстве жителей лесных районов действием лесного законодательства. Но все авторитетные труды убеждали меня в том, что всякая власть закона в лесу (суды Суанимота[20] и т. п.) прекратила существование во времена Английской республики[21] и с тех пор никогда не возобновлялась. Поэтому мне пришлось начать с самого начала и реконструировать систему управления лесами, существовавшую в 1723 году. Аналогичным образом обнаружилось, что уолтхэмские «черные» браконьеры питали особую неприязнь к сменявшим друг друга епископам Винчестера, но по каким причинам — совершенно неизвестно, и вообще, об управлении и финансах церкви в начале XVIII века писали очень мало. Следовательно, снова обозначилась необходимость реконструировать теперь уже систему епископской администрации, чтобы понять, какое отношение к ней могли иметь «черные» браконьеры.
20
Особая судебная институция низшего уровня, занимавшаяся рассмотрением правонарушений именно в лесной местности; подробнее см. ниже, часть 1. —