Осенью 1444 г. в Новгород снова приехал князь Юрий Лугвеньевич. Новгородцы на этот раз «даша ему коръмление, по волости хлеб, а пригородов не даша». Раздраженный этим князь уехал в Литву.
1445 год в Новгороде выдался особенно тяжелым. Голод, начавшийся еще в 1436 г., достиг своего апогея.
«Толко слышати плачь и рыданье по улицам и по торгу; и мнозе от глада падающе умираху, дети пред родители своими, отци и матери пред детьми своими; и много разидошася: инии в Литву, а инии в Латиньство, иней же бесерменом и жидом ис хлеба даяхуся гостем» [515]
Население к тому же страдало от произвола судебных чиновников («ябетников»), неправого суда и от частых поборов («боры частыя»). В 1446 г. в Новгороде происходили волнения из-за порчи монеты[516]. В 1445 г. новгородцы попытались «ратью заволочькою» в 3000 человек пойти на Югру за данью, но были разбиты: погибло 80 человек «добрых людей, детей боярьских, удалых людей»[517].
В том же году мурманская «свея» ходила за Волок на Двину в район Неноксы и взяла в плен многих людей.
Особенно большой ущерб новгородцам принесли походы тверичан. Осенью 1443 г. «из Тферьского много повоеваша земле и сел новгородчкых, Бежичкыи Верх и Заборовье и Новоторскыи волости вси». Бедой новгородцев хотел воспользоваться Казимир IV. Он предложил им: «…возмите моих наместников на Городище, а яз вас хочю боронити; а с князем есмь с московьскым миру не взял вас деля». Но новгородцы на это не пошли[518].
Со времени соглашения 1436 г. между Василием II и Дмитрием Шемякой прошло уже десять лет, а отношения между князьями, несмотря на конфликт 1441–1442 гг., продолжали регулироваться достигнутым компромиссом. Чрезвычайные события нарушили равновесие сил.
Пиррова победа
За видимостью добрососедских отношении между «старейшим братом» Василием II и «молодшим» — Дмитрием Шемякой скрывалась непримиримая вражда, которая ждала только случая, чтобы выплеснуться наружу. Рано или поздно князья-соперники должны были попытаться решить спор о власти в открытом противоборстве.
Что же случилось после 1436 г., когда московского великого князя и галицкого князя, судя по докончанию между ними, связывало, казалось бы, единство интересов? Дело в том, что князей объединяла не общность интересов, а братство по оружию — борьба с одним и тем же противником — Василием Косым. После устранения Косого с политической арены этого противника уже не было. Пользуясь правами «брата старейшего», Василий Васильевич завладел наследием старшего брата Дмитрия Шемяки — городами Звенигородом и Дмитровом, входившими в удел Василия Косого, что вынужден был сквозь зубы признать «законным» и сам Дмитрий Шемяка в докончании 1436 г.
После смерти младшего брата Шемяки, Дмитрия Красного (1440 г.), значительную часть его удела (Бежецкий Верх) также прихватил великий князь. Все эти действия Василия II Дмитрий Шемяка мог расценить как чистый грабеж, нарушение «братских» отношений, а в конечном счете и завещания Дмитрия Донского о составе удела его отца, князя Юрия Дмитриевича. Василий II медленно, но неуклонно стремился ограничить и суверенитет галицкого князя. В 1440 г. великий князь сократил судебные привилегии Дмитрия Шемяки.
Однако сил для решительного сопротивления великому князю, а тем более для победы над ним Дмитрию Шемяке не хватало, что и показали события 1441–1442 гг. Но и у Василия II не было в достатке возможностей покончить с очагом недовольства в Галиче, тем более что в это же время другие важные дела занимали великого князя. То произошел досадный казус с Флорентийской унией и строптивым митрополитом-умником Исидором (1439–1441 гг.), то страну снова посетили стихийные бедствия (1442–1443 гг.). В ту пору вовсе, наверное, перестали вести счет бесконечным набегам ордынцев. Иными словами, прочных тылов, необходимых для многотрудной борьбы с Дмитрием Шемякой, у Василия II пока на востоке и юге не было.
Обосновавшись в Казани, Улу-Мухаммед начал свои набеги на русские земли уже с 1439 г. Особенно они участились к середине 40-х годов[519]. В 1444 г. Улу-Мухаммед «нача помышляти к Новугороду к Нижнему». В чем состояло его «помышление», несмотря на скупость летописных сведений об этом, легко можно догадаться. Богатый волжский город по замыслу Улу-Мухаммеда должен был стать для Казани дойной коровой (вроде как Новгород Великий для его соседей). Этого ни в коем случае не хотел допустить Василий II, сам зарившийся на нижегородские прибытки. Ответом на действия Улу-Мухаммеда стало распоряжение великого князя «осады крепити»[520]. Это не остановило татарского царя. Он теперь не ограничился кратковременным набегом.
517
НПЛ. С. 425. С 7 августа 1445 по 23 января 1446 г. с какой-то миссией в Заволочье ездил архиепископ новгородский Евфимий (ПСРЛ. Т. 16. Стб. 188–189).
519
В сентябре 1444 г. татары напали и на рязанские украины, и на мордву (ПСРЛ. Т. 12. С. 62).
520
ПСРЛ. Т. 23. С. 151. Василий II к этому времени был сувереном Нижнего Новгорода. В 1444 г. ему доложена была грамота на село Омутское в Суздале (АСЭИ. Т. II. № 444. С. 485).