Вообще-то, честно говоря, я не совсем понимал Ксюшу. Вроде бы вызвалась мне помочь уговорить принца претендовать на престол Эстляндии, а в чем на деле выражается ее помощь? Мало того что она ни словечком не заикнулась о моем предложении в первый вечер, так и на следующий день вела себя так, будто совсем забыла о нем, а вместо этого, испросив у Густава разрешение чуток похозяйничать, на что он с радостью согласился, занялась… наведением порядка в хоромах, поставив всех на уши.
Бедный Харитон, наверное, за все время пребывания в должности дворского не получал такой кучи вводных и теперь, даже задействовав всех холопов на полную катушку, только и успевал метаться по палатам, отчаянно пытаясь запомнить все указания Ксении. Надо отдать ей должное, она не кричала, не топала ногами, а говорила спокойно и действовала весьма методично, попутно успевая втолковать ошалевшему Харитону, как лучше и быстрее сделать то или иное, если действовать в нужной последовательности.
Прочие холопы поначалу не проявляли особого энтузиазма. Зашевелились они ближе к полудню, после того как двоих отправил на конюшню дворский, а третьего подключившийся Густав, где всю троицу незамедлительно и душевно выпороли. Подбадриваемые истошными воплями, несущимися из конюшни, остальные наконец-то засуетились, а потом и забегали, включившись в стремительный темп, заданный неугомонной Ксенией Борисовной.
Но кроме наведения порядка царевна успевала и многое другое. Например, осмотрела лабораторию, где стоял тягостный сивушный дух, вдобавок отягощенный какими-то испарениями и прочими ароматами химических реакций.
Ксения не морщила нос и стоически выдержала целых десять минут, в течение которых внимательно выслушивала все пояснения хозяина, обильно перемежаемые латынью, особенно после того, как Густав выяснил, что царевна ее достаточно хорошо понимает. Первая фраза сорвалась с его губ случайно.
– Similia similibus curantur[11], – пояснил он суть одного из своих многообещающих экспериментов, посмотрел на Ксению, спохватился и, виновато улыбнувшись, заметил, что сейчас переведет сказанное, но царевна кротко молвила, что она и так все поняла.
Принц изумленно посмотрел на нее. Избытком деликатности он не страдал и потому с подозрением спросил:
– Так ты знать язык древних римлян?!
– Самую малость, – простодушно уточнила Ксения.
Усомнившись, он попытался было проверить девушку, с коварной ухмылкой заявив:
– Otium sine litteris mors est et hominis vivi sepultura. Non ut edam vivo, sed ut vivam edo[12]. – И с любопытством уставился на царевну.
Не подавая виду, что прекрасно поняла истинную цель сказанного, та подхватила:
– Ох, ну как же вы правы, Густав Эрикович. – И добавила: – Я ить и сама так считаю: esse oportet ut vivas, non vivere ut edas[13].
– Но тогда это совсем все менять! – восторженно завопил он и незамедлительно перестал стесняться, так что латинские фразы понеслись у него чуть ли не в строгом чередовании с русскими, причем порой он вообще забывал о том, что я стою рядом, и обращался только к Ксении.
Царевна держалась достойно. Стоило Густаву что-то сказать на языке древних римлян, как Ксения или согласно кивала, комментируя его слова по-русски, или подыскивала аналогичное латинское выражение.
Надо ли говорить, что принц цвел и благоухал от счастья, поделившись с нею даже такими секретами, которые не открыл и мне во время моего первого визита в Углич. Правда, он был достаточно честен, и хотя его несколько заносило в бахвальстве, но в главном он стремился соблюсти истину, отметив, что до создания философского камня ему еще далеко, хотя некоторые последние эксперименты позволяют надеяться, что он изрядно приблизился к желанному положительному результату.
А вечером за трапезой он настолько разоткровенничался, что, будучи практически трезвым – чара медовухи в обед для его закаленного эликсирами организма не в счет, – принялся в подробностях рассказывать о своей несчастной сиротской жизни.
Спустя сутки, когда порядок во всех царских палатах, включая даже расчищенный от хлама и посыпанный свежим песочком двор перед самим теремом, стал, на мой взгляд, идеален, а по мнению царевны, «так себе, но хоть что-то», восторг принца от своей гостьи достиг апогея.
Дальше было уже некуда.
– О-о-о! – закатил глаза принц, усевшись за вечернюю трапезу и подняв кубок с очередной здравицей в честь энергичной гостьи. – О-о-о, Ксенья Борисовна! – с трудом, чуть запинаясь, старательно выговорил он ее имя-отчество, после чего последовал очередной набор похвал.
12
Досуг без занятий наукой – это смерть и погребение живого человека. Не для того, чтобы есть, я живу, а для того, чтобы жить, ем (