Если фемные войска с VII по X в. имели свою базу в провинции и в основе их стратегии находилась оборона, войска в конце X и в XI в. были организованы прежде всего для ведения наступательных операций, состояли из постоянных наемных контингентов и были сконцентрированы в дукатах, представлявших собой глубоко эшелонированные пограничные округа вдоль северной и особенно восточной границы. Централизованная структура управления такими войсками теперь находилась в руках доместиков востока и запада. Связанные с ними высшие офицеры обоих доместикатов назывались стратопедархами. Этнархи командовали крупными подразделениями иноземных наемников. Командующие пехотными подразделениями императорских полевых армий назывались оплитархами или архегетами. Эта структура была абсолютно противоположна децентрализованной структуре военного управления предыдущего периода. В течение XI в. эти титулы часто сопровождались различными эпитетами, предназначенными для того, чтобы показать их положение в имперской иерархии. Так, доместик востока или запада часто назывался великим доместиком, а командующий императорского флота — друнгарий флота — становится великим друнгарием, и в конечном счете был заменен мегадукой — великим дукой[1373].
Кроме того, растет военное значение других военных постов, привязанных ко двору или придворной службе. Так, протостратор, который с середины VIII в. возглавлял императорских оруженосцев или конный дозор императора, к концу XI в. стал заместителем великого доместика, командующего императорскими войсками. Прежний хартуларий стад, который ранее возглавлял императорские и провинциальные конные заводы, теперь был назван великим хартуларием и имел под своим руководством ряд округов или пунктов в южных Балканах, которые назывались χαρτουλάρατα, и был ответственен, как и прежде, за организацию императорского обоза и предоставление вьючных животных для армии[1374].
В середине XI столетия в Константинополе полагали, что политико-дипломатическая система союзных или буферных государств делала не столь важным существование многочисленных дорогостоящих стационарных войск в провинции. Возможно, это особенно касалось северной границы в восточной части Дуная, где между византийскими и потенциально враждебными народами не было буферной зоны[1375]. Именно там правительство через обмен и торговлю поощряло экономическую колонизацию, сокращая затраты на содержание сложной системы опорных постов и крепостей, созданных в конце правления Василия II. Не исключено, что такая политика проводилась из-за потребности в наличных деньгах, что нашло свое отражение в политике перевода натуральных платежей в денежные налоги, проводившейся на территории западных Балкан в приблизительно то же самое время[1376].
Естественно, в основе этого процесса лежало нечто большее, чем просто военно-стратегический аспект. Рост провинциальных свит и патронажа между военачальниками, которые одновременно являлись местными землевладельцами и фемными офицерами, вызывал неприятие у правящей константинопольской элиты. Уже Лев VI предостерегал фемных офицеров от использования стратиотов в личных целях (Leo, Tact., VIII, 26)[1377]. Это также играло ключевую роль и определило природу финансовой и стратегической политики[1378].
Согласно Пселлу даже император-воин Исаак I Комнин признавал, что содержание постоянных стационарных войск и ведение постоянных военных действий было в долгосрочной перспективе слишком дорогим удовольствием для государства, и активно проводил внешнюю политику, которая позволила бы ему для набора войск обращаться к вассальным и соседним правителям, а не поддерживать постоянную армию в Империи (Psell., VII, 50).
Все же недовольство военной знати из-за сокращения снабжения фемных войск и сокращения или расформирования пограничных провинциальных войск, независимо от кажущейся краткосрочной прибыли, привело к чрезмерному давлению на военную структуру. Крах системы обороны Империи в середине XI в. был главным образом следствием того, что баланс между дипломатией и военной силой был разрушен гражданской войной и провинциальными или военными мятежами, которые стали результатом прежней негативной фискальной политики. Полное разложение после 1071 г. большой части войск, которые набирались из византийцев, иллюстрирует это очень определенно[1379]. Когда «франки» под руководством своего самого успешного вождя Русселя де Бейля восстали и захватили Амасию и старую фему Армениак в северо-восточной части Анатолии, правительство испытало большие затруднения в наборе войск, с которым можно было выступить против мятежников. Мало того что оно не имело достаточных средств, чтобы можно было оплатить подобное военное предприятие, у него не было средств даже для того, чтобы сначала набрать стратиотов[1380].
1376
1377
Более подробно:
1378
1379