На протяжении большей части существования Византийской империи ее владения были ограничены Малой Азией, Балканским полуостровом, островами Эгейского моря, а также Критом и Кипром. Кроме этих территорий под властью империи в разное время находились постоянно сокращавшиеся области в Северной и Южной Италии, Сицилия, Сардиния, Балеарские острова и, временно завоеванные в X–XI вв. части Северной и Западной Сирии и Ливан[1400].
Основная часть наследия Юстиниана I была утрачена Византией в течение VII в. Наиболее ощутимой для Империи была потеря Египта, который был главным источником снабжения столицы зерном. На основе данных, приводимых рядом позднеримских источников для восточной части Империи, было подсчитано, что Египет давал примерно 1/3 дохода в деньгах и натуре, который власти получали от префектур Восток и Иллирик[1401]. В то же время диоцез Восток, который также оказался утерян Византией, предоставлял примерно 50 % зерна, которое шло на нужды армии[1402]. Несмотря на определенные различия в экономической структуре обоих регионов, эти подсчеты дают общее представление об относительной экономической значимости этих областей.
В позднеримский период большая часть государственного дохода, не считая Египет, шла из богатых провинций Сирии, Месопотамии, Евфратской провинции, Осроены, Финикии, Палестины и Киликии, потерянных в 40-е гг. VIII в. и лишь частично отвоеванных в X в.[1403] С потерей Египта и других восточных провинций, равно как и с утратой эффективного контроля над всем Балканским полуостровом, за исключением его южного морского побережья, что также произошло в конце VI в. первой половине VII в., общий доход Византийского государства составлял лишь небольшую часть доходов Империи в VI столетии. Некоторые данные дают основание предположить, что доходы византийских императоров не превышали 1/4 от прежнего количества[1404].
Понесенные людские и материальные потери стали, одним из важнейших факторов, приведших к радикальной трансформации римских государственных институтов. Оставшиеся территории и их военный потенциал были теперь основой для определения материальных и стратегических возможностей, на которые отныне могло рассчитывать византийское правительство[1405].
В этих условиях оборона малоазийских и балканских провинций приобретает принципиальное значение. Поскольку Империя превращается в осажденный лагерь, то для византийского военного командования вопрос, насколько быстро оно сможет перебросить имеющиеся в его распоряжении силы для отражения неприятельской агрессии начинает играть немаловажную роль.
Дороги. Одним из общепризнанных достижений римской цивилизации в I в. до н. э. — II в. н. э. было сооружение больших магистральных дорог, пригодных для быстрого передвижения людей и грузов из внутренних провинций к границам и менее значительных коммуникаций, «горизонтально» соединяющих различные регионы Империи друг с другом и с основными политическими центрами. В конце III в. эта система расширилась за счет строительства дорог в некоторых пограничных регионах, которые соединяли военные базы и форты с их источниками снабжения и облегчали передвижение больших и малых военных отрядов, посланных для отражения внешней угрозы.
Константин Багрянородный описывая походы византийских императоров, уделяет большое внимание тем негативным переменам, которые происходят в системе путей сообщения в период с конца IV по VII в.[1406] Именно с этого времени начинается общий упадок стандартов многих, если не большинства, главных общественных дорог[1407]. Причины этого до сих пор остаются неясными. Возможно одной из них было изменение приоритетов в размещении ресурсов и нежелание части провинциальных городов выделять необходимые денежные средства. Уже в Кодексе Феодосия в законах конца IV в. и начала V в. выражается сожаление о плохом состоянии многих дорог (CTh., XV, 3, 4)[1408]. Малх, историк V в., замечает, что западные части Эгнатиевой дороги (Via Egnatia) главной магистрали, ведущей из Константинополя на запад к адриатическому побережью, — были в таком плачевном состоянии, что путешественники едва могли по ним передвигаться (Malch., Fr., § 18)[1409]. Прокопий утверждает, что в дождливую погоду эта дорога была практически непроходима (Procop., Aedif., IV, 8, 5). В конце VI в. военачальник Коментиол был вынужден положиться на местного проводника, чтобы найти военную дорогу, ведущую на юг от Дунайской равнины через «Ворота Траяна» (Theoph. Sim., VIII, 4, 3–8). В начале VII в. достаточно короткий путь от Дрициперы во Фракии до Доростола на Дунае занял у армии примерно 20 дней (Theoph. Sim., V, 6, 5). Тем не менее этот маршрут был хорошо известен и постоянно использовался в византийское время.
1400
До исламских завоеваний Империя по своей протяженности была значительно больше. В ее состав входили вся Италия, юго-восточная Испания, прибрежная равнина Северной Африки, береговая полоса от современного Алжира вплоть до Египта, а также Египет, Сирия, Палестина, Трансиордания (римская провинция Аравия) и западный и северо-западный Ирак.
1402
1403
1405
1406
«Намереваясь отправиться в поход… (император исследовал), сколь долгим является путь… и какого рода; ведет ли к цели одна дорога или несколько, и какого они рода; являются ли регионы вдоль дороги безводными или нет. Затем он стал выяснять, какая из дорог была узкой, обрывистой и опасной, а какая — широкой и удобной для про-хождения, и была ли на пути какая-либо большая река, через которую надо будет переправляться». Const., ТТ., (В) 3 — 12.
1407
О системе византийских дорог и стратегических маршрутов см.:
1408
Относительно дорог и их использования в византийский период в целом см.: