19
Евфронион[117] Телксиное
Если когда-нибудь Тиха[118] благосклонными глазами взглянула на Мелиттарион, дочь Аглаиды, так это, клянусь Герой, теперь: Мелиттарион оставила сцену[119] и чудо как преобразилась, изменив имя, а вместе с ним и облик[120]. А я (пусть зависть не омрачит доставшейся ей свободы), я вечно буду рабыней нелепых театральных пьес и бессовестных любовников. Мелиттарион была певицей, жила в нужде под присмотром очень небогатой матери, а потом превзошла товарок по искусству и непринужденно пользовалась своим дарованием, так как сроднилась с театром. Сначала над нею, как водится, смеялись, затем были сверх меры восхищены, а в конце концов стали жестоко завидовать: ведь, сколько я помню, она всегда имела успех. Искусство сделало Мелиттарион в глазах людей красивее лицом, и поэтому она сильнее разжигала поклонников, а затем из-за ее славы все большее и большее их число стремилось угождать ей щедрыми подарками. Мелиттарион ценилась высоко и имела дело только с самыми богатыми. Ей нельзя было беременеть, чтобы роды не лишили ее в глазах любовников привлекательности, так как родовые муки могли преждевременно состарить ее. Певица слышала (ведь об этом постоянно говорят между собой женщины), что, когда женщине предстоит зачать, семя не выходит из нее, но силой природы задерживается внутри, а услышав, поняла и запомнила эти речи. И вот, когда, случалось, Мелиттарион замечала, что семя из нее не вышло, она говорила матери, и так это доходило до меня: ведь я более опытна в таких делах. Стоило мне узнать о беде, как я велела ей делать то, что мне было известно, и Мелиттарион быстро забывала свои страхи. Но когда она влюбилась в Харикла, юношу и богатого и красивого, отвечавшего ей не менее горячей любовью, Мелиттарион стала молить всех богов-покровителей деторождения даровать ей от него ребенка. Действительно, она вскоре забеременела, затем в срок пришла Илифия[121], и она родила чудесного мальчика, вылитого, свидетельницы мне Хариты[122], отца. Считая это большой для себя удачей и счастьем[123], мать назвала ребенка Евтихидом[124]. Она очень любила и прямо-таки обожала его — во-первых, мальчик, во-вторых, хорошенький, в-третьих, горячо желанный и, наконец, истинное подобие своего красавца отца. Ведь у родителей можно заметить какую-то склонность к более красивым детям: если в семье двое или больше детей, тот, что красивее, всегда милее отцу и матери. Харикл сразу до того привязался к младенцу, что ему казалось несправедливым, чтобы мать такого маленького Эротика продолжала зваться гетерой. Поэтому он тотчас же освободил[125] Мелиттарион от ее позорного ремесла и взял возлюбленную в жены для рождения законных детей. В благодарность за сына юноша во много раз сильнее полюбил и его мать[126]. Неудивительно поэтому, что у Мелиттарион от счастья светятся глаза и что после родов она ничуть не подурнела[127]. Недавно, одевшись, как подобает добропорядочным женщинам, я пошла к Питиаде (ее теперь так зовут) и порадовалась вместе с ней. Увидев, что ребенок заплакал, я его ласково поцеловала — ну и красивый, ну и нежный, мягче розовых лепестков, на которые похожи по цвету его щечки! Я поражаюсь, клянусь обеими богинями[128], как разом все в ней переменилось. Можно только дивиться приветливости в ее взгляде, скромности повадки, полной достоинства улыбке, простой прическе, скромному покрывалу на голове, скупым и не громким речам. Я видела у нее запястья и браслеты на ногах не какие-нибудь аляповатые, милая, а действительно достойные свободной. Такое же у нее ожерелье и другие украшения. По улице она идет, рассказывают, склонив голову, размеренной поступью, как следует скромной женщине. Можно подумать, что такой она была от рождения. В женских спальнях и за прялкой только обо всем этом и говорят. Сходи-ка и ты к ней, Телксиноя, ведь ты живешь по соседству, но ради приличия надень пурпурную накидку и смотри, дорогая, не назови ее по привычке Мелиттарион вместо Питиады. Это бы, клянусь Дионой[129], случилось со мной, если б Гликера, которая тоже была там, вовремя не толкнула меня незаметно локтем.
119
Судя по контексту, Мелиттарион была исполнительницей вокальных партий в миме. Мим — низовой драматический жанр, пользовавшийся в ранневизантийское время исключительной популярностью, включал наравне с диалогом пение и танцы и разыгрывался мужчинами и женщинами.
120
Исполнители мима не были свободными, т. е. насильственно прикреплялись к своей профессии; для женщин это было особенно тягостно, так как они тем самым приравнивались к гетерам. Расстояние, отделявшее их от порядочных женщин, подчеркивалось регламентированной для них одеждой и в известной степени специфическими именами вроде Мелиттарион — пчелка. Имя встречается также и в «Диалогах гетер» Лукиана.
123
По представлениям древних, ребенок, похожий на отца, — свидетельство супружеской верности матери.