Вовлечение служащих в массовую операцию является надежнейшим свидетельством того, что для оперативников местного звена директивные указания центра не являлись исчерпывающими и основополагающими. Сейчас уже не узнать, какие были бюрократические резоны у руководителей Свердловского УНКВД нарушать приказ: не хотели перегружать делами выездную комиссию Военной Коллегии Верховного Суда СССР, сомневались в качестве доказательного материала или просто спешили за счет «белых офицеров», маскировавшихся под бухгалтеров и инкассаторов, выполнить раньше срока лимиты. Или рядовые оперативники таким образом выполняли план: столько-то человек выставить на «тройку» в течение месяца; а секретарь этой тройки, по горло загруженный работой, не заметил, что ему привезли из Кизела или Березников.
Разделение массовых операций на национальные и кулацкие линии на местах не выдерживалось. По кулацкой операции осуждали за шпионаж бывших иностранных подданных. По национальным операциям отправляли на «тройку» мнимых повстанцев с русскими и украинскими фамилиями.
Из трудпоселенцев, снова переименованных в кулаков, создавали в процессе следствия взводы и роты под командой отставленных партийных начальников. Работники НКВД не имели представления о том, что между политической и социальной чистками есть принципиальная разница.
Все эти нарушения приказа в ходе операций не рассматривались областным руководством в качестве вины или недоработки их подчиненных. Все это было в порядке вещей.
А. Кимерлинг
Репрессии против духовенства в ходе проведения кулацкой операции в Прикамье (1937–1938 гг.)
Данное исследование представляет собой попытку разобраться в том, как репрессии, проводимые согласно «Оперативному приказу народного комиссара внутренних дел Союза СССР № 00447», затронули сравнительно небольшую и очень специфическую группу — духовенство. Выполнено исследование на основании материалов, хранящихся в Государственном общественно-политическом архиве Пермской области (ГОПАПО). Прежде всего, это следственные и надзорные дела арестованных (51 единица хранения). Помимо этого, использовалась база данных на репрессированных в Прикамье, составленная работниками архива. В базе нами были отобраны дела арестованных, в качестве места работы/должности которых было указано следующее: «священник», «дьякон», «поп», «мулла», «служитель культа», «старообрядческий поп», «псаломщик», «церковный староста», «монах/монашка», «протоиерей». Они, в свою очередь, были разбиты на две категории: собственно служители культа и те, кто на советском жаргоне именовались «активными церковниками». Как правило, по одному и тому же следственному делу вместе со священниками[461] и «активными церковниками» проходят несколько прихожан или, так сказать, «технический персонал» вроде церковных и кладбищенских сторожей и т. п., которых мы исключим из предмета нашего исследования.
К сожалению, нам не удалось обнаружить сколь-нибудь значительных данных о репрессированных сектантах, хотя из директивы, разосланной секретарем обкома ВКП(б) Кабаковым 24 апреля 1937 г. горкомам и райкомам ВКП(б), явствует, что сведения об их «контрреволюционной и террористической деятельности» органам НКВД известны, и партийное руководство об этих сведениях информировано[462].
В самом тексте приказа № 00447 исследуемая группа упомянута дважды. Первый раз в преамбуле, где констатируется тот факт, что в деревне осело «много в прошлом репрессированных церковников и сектантов», а второй раз — при перечислении контингентов, подлежащих репрессии, в пункте 6: «Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там антисоветскую подрывную работу». Если предположить, что исполнители приказа строго придерживались бы его буквы, то объектом репрессий стали бы преимущественно лица духовного звания, уже судимые по ст. 58 УК РСФСР, находящиеся в ссылке или трудопоселенцы. Однако даже беглого знакомства со следственными делами вполне достаточно, чтобы убедиться — это далеко не всегда так. Если прежние аресты и судимости условно обозначить как «биографию», а нахождение в тюрьме, лагере, местах ссылки и трудовом поселении — как «географию», то и по «биографии», и по «географии» приказ трактовался вольно и расширительно.
461
В базе данных значатся всего пять мулл, поэтому в дальнейшем мы будем пользоваться термином «священник», если контекст не потребует дополнительного определения.