«Во время этого посещения квартиры Беклемышева, он с Лебедевым и Чухловым подробно разговаривал о методах использования легальных возможностей, предоставленных конституцией с тем, чтобы в этой связи развивать организованную контрреволюционную деятельность. Конкретно Беклемышев дал им установку о необходимости создания к-p формирований под названием „Общество трудового духовенства“ в целях объединения в единую силу всех религиозных течений, дабы суметь противопоставить себя советским, партийным и общественным организациям во время выборов и организованным путем провести своих делегатов в Советы и органы управления с тем расчетом, чтобы через этих делегатов проводить свою контрреволюционную линию»[118].
Как видно из текста, акцент уже немного смещен: инициатором создания организации назначен о. Савва.
В тот же день, 20 апреля, допрашивался еще один красноармеец — Кожевников. Из всей группы арестованных бойцов 9 строительного батальона он выделялся тем, что с самого начала изъявлял явное желание сотрудничать со следствием (в деле имеются заявления соответствующего содержания). Допрос вели трое — Мозжерин, Демченко и Лосос. В результате в протоколе появилась следующая запись:
«Приурочивая свои активные действия к моменту войны, организация ставила своей задачей создать крепкую подпольную организацию и развернуть работу по насаждению контрреволюционных повстанческих групп, в которые вовлекать обиженных и недовольных советской властью…. На этом же сборище Гуляев заявил, что сейчас ведется большая работа по объединению всех религиозных течений в одно целое и создается единый „крестовый фронт“ против Советской власти»[119].
Помимо общего, почти текстуально совпадающего положения об объединении всех религиозных течений, видно, как развивается сюжет заговора: наряду с легальными формами борьбы существуют и нелегальные. Впервые фиксируется упоминание о повстанческих группах, в которые вовлекаются все обиженные и недовольные, а также об активном выступлении в момент начала войны.
26 апреля арестован о. Савва (Беклемышев), а Гуляев «вспомнил» о своих близких отношениях с архиепископом Досифеем (Степановым), от которого, что немаловажно, получал письма. Выяснилось, что тот был ярым антисоветчиком и в бытность свою в Гомеле поддерживал загадочную
«…тесную связь с католическим ксендзом по имени Константин [Андрекус], которого он часто посещал вечерами. В чем конкретно заключалась эта связь с ксендзом я не знаю, однако считаю, что данная связь была необычной, т. к. Степанов в разговорах со мной делал вид, что он является ярым противником католиков и, в частности, в этой связи запрещал мне посещать костел, в то время как сам поддерживал тесную связь с ксендзом»[120].
Цель разговоров о Степанове понятна — Гуляева подробнейшим образом расспрашивали обо всех возможных связях епископа с заграницей. Но кроме информации о давным-давно отбывшем в Палестину некоем архимандрите да еще, пожалуй, ксендзе по имени Константин Андрекус, с которым Степанов таинственно уединялся по вечерам, ничего добыть не удалось. Однако и этого окажется вполне достаточно. Епископа Степанова арестуют 4 мая.
27 апреля сержант госбезопасности Поносов приступил к допросам Беклемышева. О. Савва, как мы выяснили ранее, стал для следствия ключевой фигурой. Он рассказал о встрече с Лебедевым и Чухловым, поведал о своем взгляде на предстоящие выборы в Верховный Совет, куда, по мнению Беклемышева, непременно нужно провести своего представителя. Хотя бы для того, чтобы поднять вопрос об открытии закрытых церквей. И тут же получил вопрос от Поносова: от кого получена подобная установка? Беклемышев счел за благо указать на священника Заборной церкви на станции Нижняя Курья — Коровина:
«Коровин тогда мне говорил, что это его инициатива и что он, кроме того, по этому вопросу посылал свою жену с письмом в Москву к архиепископу Лебедеву, который предложил ему, Коровину для получения по этому вопросу подробной установки, самому приехать в Москву лично, но, как мне известно, Коровин в Москву еще не ездил»[121].
Поносов поинтересовался, ставился ли Беклемышевым вопрос о необходимости объединения всех церковных течений, и получил утвердительный ответ. Помимо Лебедева, оказывается, по этому вопросу он