Сталину пришлось столкнуться с беспомощностью местных властей и организационной неразберихой, разгулом спекуляции, саботажем на железнодорожном транспорте: был раскрыт крупный контрреволюционный заговор под руководством путейского инженера Алексеева. Благодаря принятым суровым мерам в Царицыне был наведён порядок. Водными и железнодорожными путями в Россию пошёл хлеб, стали поступать другие необходимые продукты.
Разрозненные войска Красной армии удалось объединить под командованием К. Е. Ворошилова. Боевое ядро красноармейцев составили 15 тысяч луганских металлистов и донецких шахтёров, прорвавшихся к Царицыну с оккупированной немцами территории Украины. Военный совет Северо-Кавказского округа, руководство которым Сталин принял на себя, объявил в Царицыне и уезде мобилизацию всего боеспособного населения, что помогло поставить под ружьё почти 24 тысячи бойцов. В результате войска белых, которые уже вышли на окраину города, были остановлены.
Следует отметить, что в обороне Царицына широко применялись бронепоезда, которые в период боёв ремонтировались именно на Царицынском орудийном заводе. Накал сражений достигал такой силы, что часть из пятнадцати действующих поездов (что составляло более половины всего парка бронепоездов Красной армии) во время боёв заходила на ремонт по нескольку раз. Можно сказать, что рабочие орудийного завода конкретным делом ответили на ленинский декрет-воззвание «Социалистическое отечество в опасности!», с которым в феврале 1918 года РКП(б) обратилась к трудящимся Советской России.
Это — лишь один штрих из истории предприятия, с которым оказалась тесно связанной судьба семьи Крючковых. На заводе «Баррикады» начинал свою трудовую деятельность и Владимир Крючков. Но ещё задолго до этого его отец — Александр Ефимович рабочие корни появившегося на свет 29 февраля 1924 года сына заверил документально: копию свидетельства о рождении, которая понадобилась на работе, украсил большой прямоугольный штамп: «Котельный цех завода «Баррикады». До сих пор эта фамильная реликвия хранится в семейном архиве Крючковых как одно из подтверждений пролетарской родословной семьи, уходящей вглубь XIX века.
Дед Владимира Александровича, Ефим Фёдорович, как уже было сказано, был так же, как и его отец, котельщиком и работал на нефтебазе, принадлежавшей «Товариществу нефтяного производства братьев Нобель». Основано это предприятие было в Баку и сыграло важную роль в формировании российской нефтяной отрасли. Среди владельцев товарищества был и Альфред Нобель, ставший позднее учредителем Фонда Нобеля и знаменитой международной премии. Но главную роль в создании российских нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих предприятий, в том числе и крупной перевалочной базы в Царицыне с огромным складским хозяйством для хранения нефти и нефтепродуктов, причалами, механическими мастерскими и цехами по производству масел, сыграл его брат Людвиг.
Нефть доставлялась сюда водным путём из Баку; Царицын, представлявший собой не только водный, но и крупный железнодорожный узел, стал для европейской части России главной складской и распределительной базой нефтепродуктов.
В 1880-х годах рядом с предприятием возникло поселение нефтяников — так называемый Нобелевский городок. Благодаря шведским предпринимателям городок стал настоящей достопримечательностью Царицына. Построенный на берегу Волги (территория нынешних Центрального и Краснооктябрьского районов), он имел единую планировку, был электрифицирован и телефонизирован. Такие блага цивилизации были тогда для обитателей рабочих посёлков в диковинку. Для сравнения: во многие районы Сталинграда, в том числе и в дома по улице Пензенской, где в довоенное время обосновалась семья Крючковых, электричество провели лишь полвека спустя, в начале тридцатых годов.
Но, несмотря на все чудеса Нобелевского городка, общая картина старого Царицына выглядела удручающе. Среди современных библиофилов ценится книга А. С. Размадзе «Волга», изданная в Киеве в 1896 году. Рассказывает она о городах и поселениях Поволжья конца ХЕХ века, в том числе и о Царицыне, поэтому на неё часто ссылаются местные краеведы. Надеемся, что впечатления современника будут интересны и для нашего читателя:
«Когда вы подъезжаете к Царицыну, глазам вашим представляется издали широко раскинувшийся город с целым лесом мачт перед ним. Имея понятие о значении Царицына, расположенного на великом водном пути, связывающего железной дорогой Волгу с Доном и, в свою очередь, связанного железными путями с главнейшими центрами России, зная о быстром росте его за последнее время, вы ожидаете увидеть нечто замечательное, что отвечало бы вашим мечтам, основанным на вышеуказанных соображениях; но, увы, мечты ваши обманчивы! Едва вы подъехали к берегу, как вас поражает прежде всего самый этот берег, являющий полное отсутствие благоустройства; рытвины, канавы, ямы и никакого проезда во время дождей; ничем не огороженная, не мощёная набережная, подмываемая ежегодно Волгой, а за ней расположен город, имеющий вид, с какой стороны вы на него ни посмотрели, громадного русско-азиатского селения, к которому приютилось несколько деревень. Всё серо, незатейливо и грязно или пыльно, смотря по сезону; мостовых нет, уличного освещения почти не полагается, и только торговая площадь, на которой сосредоточены магазины, лавки и пр., хоть сколько-нибудь напоминает собой город и то город, лишённый всяких забот о внешней красоте, порядке и опрятности».
Неприглядная жизнь рабочего люда соответствовала тяжёлым условиям труда на предприятиях. Те же приспособления по перекачке нефти, изобретённые шведами, не избавляли рабочих от непосильного труда, быстро подрывавшего у человека здоровье. Правда, Ефим Фёдорович, испытывавший тягу к грамоте и обладавший определёнными способностями и упорством, сумел самостоятельно выучиться читать и писать. А каллиграфический почерк, которым он овладел, позволил ему занять место среди «рабочей аристократии» — назначили его писарем при конторе нефтебазы. Однако здоровье к тому времени стало совсем негодным, и он рано ушёл из жизни, задолго до появления на свет внуков. Умер он прямо на улице от сердечного приступа, а случилось это несчастье в 1906 году.
Самые тёплые воспоминания оставила у Владимира бабушка Лидия Яковлевна. Познакомилась она с дедом на той же нефтебазе, где работала вместе с Ефимом Фёдоровичем и была мойщицей тары для нефтепродуктов — занималась делом явно неженским. Днями напролёт приходилось вручную ворочать тяжёлые бочки, после чего сил оставалось только на то, чтобы добраться до дома. Выйдя замуж, Лидия Яковлевна работу на нефтебазе оставила и полностью посвятила себя семейным заботам и воспитанию детей, благо заработок мужа позволял.
Девичья фамилия бабушки — Шнайнер — свидетельствовала о том, что происходила она из поволжских немцев — потомков переселенцев из германских государств, переехавших в Россию при Екатерине II, в 1760-е годы, и расселившихся в Нижнем Поволжье. Большинство из них давно обрусело и полностью восприняло русскую культуру, сохранив при этом некоторые бытовые традиции и особенности. Судя по всему, именно от бабушки унаследовал Владимир такие характерные черты, как аккуратность, пунктуальность и точность, граничащие с педантичностью, верность раз и навсегда заведённому порядку. Все эти качества, безусловно, нужны и полезны в жизни, если только они не подавляют творческое начало в человеке. Слава богу, с Крючковым этого не произошло, о чём мы будем говорить ещё не раз. Лидия Яковлевна, хотя и владела немецким языком, никогда не говорила в доме по-немецки. И сколько ни уговаривал её Владимир обучить его немецкому, она наотрез отказывала внуку, не объясняя причин.
Не будем и мы гадать, в чём тут дело. Заметим только, что все члены семьи Крючковых ценили образованность и тянулись к знаниям. То, что дед Ефим Фёдорович самостоятельно приобщился к грамоте, мы уже отмечали. Имея всего один класс начальной школы, смогла овладеть беглым чтением и мать Владимира — Мария Фёдоровна Крючкова (в девичестве Сурская), простая крестьянская женщина, родившаяся в 1896 году в селе Заплавное Среднеахтубинского района.
Откуда только что бралось! Её начитанность и память удивляли окружающих. Кроме книг она регулярно читала газеты и журналы, была в курсе всех значимых событий и у нас в стране, и за рубежом. Её тяга к свету, к культуре, безусловно, сказалась на детях, что позволило позднее Крючкову, страстно увлекавшемуся театром, искренне говорить о том, что любовь к сценическому искусству он впитал с молоком матери[3].