В Скандинавии не только имели представление о городах Владимиро-Суздальской Руси, но и хорошо их знали. Источник XII в. (Hauksbok) содержит перечисление, в котором едва ли не на первом месте указаны северо-восточные центры: «. в том государстве (или в той стране), которое зовется Руссия и которое мы называем Гардарики, главные города: Муром, Ростов, Суздаль, Хольмгард (Новгород Великий), Сирнес (?), Гадар (?), Полоцк и Кёнугард (Киев)».[690]
Даже те отрывочные сведения, которые находим в сагах, дают основание утверждать, что к середине XIII в. торговые и политические связи не только не ослабли, но даже усилились. И это — несмотря на поражение шведов в 1240 г. в устье Невы. Контакты норвежского конунга Хакона с Александром Невским привели к установлению демаркационной пограничной линии между Русским государством и Норвегией. Подобные соглашения в достаточной степени отражают международное значение отношений Руси и скандинавских стран. В рукописи «Пергамент с Плоского острова» читаем под 1251 г.: «В ту зиму, когда Хакон конунг сидел в Трандхейме, пришли с востока из Гардарики послы Александра, конунга Хольмгарда; Микьяль (Михаил (?). — Ю. Л.) звался тот, кто был во главе их, и был он рыцарь. Жаловались они на то, что делали сборщики даней Хакона конунга на севере в Финнмарке и с востока карелы, обязанные данью конунгу Хольмгардов, потому что постоянно заводили ссоры, грабили и убивали людей. Были тогда совещания о том, как это уладить. У них (т. е. у послов. — Е. Р.) было еще дело — повидать госпожу Кристин, дочь Хакона конунга, потому что конунг Хольмгардов велел им попытать у конунга, не выдаст ли он эту госпожу за сына Александра конунга».[691] В результате договоренности норвежская делегация вместе с русской весной отправилась в Новгород. Из дальнейшего рассказа узнаем, что соседи, жившие на побережье Ботнического залива, превосходно разбирались не только в международном положении Руси, но и во внутреннем положении страны. В «Пергаменте с Плоского острова» сообщается о смуте в Новгороде: «В то время было очень не мирно в Хольмгарде…» Знает источник и о нападении татар на Владимирское княжество: «Татары напали на владения конунгов Хольмгардов».[692] Именно под 1252 г. в Воскресенской летописи читаем: «Того же лета прииде Неврюй, и Котья, и Олабуха храбрый на землю Суздалскую, со многыми вой, на великого князя Андрея Ярославича».[693] Видимо, контакты и сбор информации послами давали в Норвегии весьма полное представление о положении на Руси.
Тесные политические отношения между соседями подтверждаются и описанием одного драматического эпизода, разыгравшегося, видимо, в момент пребывания посольства в Новгороде. Летом того же 1252 г. Русь подверглась нападению татар, великий князь Андрей потерпел поражение. «Бысть же в канун Боришу дни, безбожний Татарове под Володимером перебродишася Клязму и поидоша ко граду к Переяславлю тающеся, наутреи же на Бориш день срете их князь великии Андреи со своими полки, и сразишася обои полци, и бысть сеча велика. Гневом же божиим за умножение грехов наших погаными христьяне побежени быша, а князь велики Андреи едва убежа и приеха в Великии Новгород. Новогородци же его не прияша, он же еха ко Пьскову и тамо бысть немного, ожидал бо бе своее княгини, и он оттоле и со княгинею иде в Неметцкии град Коливан, и оставив ту княгиню, а сам ступи на море во Свеискую землю. Местер же Свеискы срете его и прия его со честью, он же посла по княгиню в Колыван; и бысть ту неколико время и со княгинею во Свеискои земли. Пребыв же паки ту, и потом приде по свою отчину.,»[694]
Из приведенного отрывка видно, что прибытие бывшего великого князя в Швецию было воспринято местными кругами весьма положительно. Это становится еще более ясно, если напомнить, что летописное выражение «местер же Свеискы» имеет в виду герцога Швеции, ярла Биргера, фактического правителя и регента при своем малолетнем сыне — короле Вальдемаре Биргинссоне.[695]Участнику Невской битвы в 1240 г., возглавлявшему шведские войска, пришлось встретиться с братом своего врага. Видимо, действительно установились крепкие связи у владимиро-суздальских князей со Швецией, если, несмотря на страшное поражение, которое было нанесено регенту королевства, он предоставил убежище на территории страны своему противнику.
690
Цит. по:
695
За два года до эмиграции Андрея Ярославича, в 1250 г., королем Швеции стал семилетний сын Биргера. См.: