Изложенные факты указывают на отличие так называемой запасной, или резервной, силы Англии от такой же силы Франции – отличие даже большее, чем кажется при поверхностном взгляде. Причину надо искать в том обстоятельстве, что в стране с широким развитием национального судоходства значительная часть населения занята не только службой на судах, но и теми промыслами и ремеслами, которые облегчают организацию и содержание в исправности материальной части флота или вообще более или менее связаны с требованиями морского дела. Такие родственные ремесла и промыслы явно развивают в населении способность осваиваться со службой на море с первых же шагов. Существует анекдот, отражающий любопытный взгляд одного из замечательных моряков Англии, сэра Эдуарда Пеллью. С началом войны в 1793 году сказался обычный недостаток в матросах. Горя желанием идти в море, но не имея возможности пополнить недочет в команде иначе как людьми, незнакомыми с морем, Пеллью приказал своим офицерам вербовать экипаж из корнуоллских рудокопов, полагая на основании лично известной ему опасности и трудности их профессии, что они легко приспособятся к суровым требованиям морской службы. Результат вскоре оправдал его предположения, потому что, избежав этим единственно возможным путем замедления, он имел счастье захватить первый фрегат, взятый в этой войне в одиночном бою, и особенно поучительно, что, хотя он пробыл в кампании всего несколько недель, а его противник – более года, потери, с обеих сторон тяжелые, были почти равными.
Может быть, скажут, что такая резервная сила теперь почти потеряла то значение, какое имела раньше, – потому, что современные корабли и оружие требуют долгого времени для изготовления, и потому, что современные государства задаются целью быть готовыми при объявлении войны употребить в дело всю свою вооруженную силу с такой быстротой, чтобы нанести противнику удар прежде, чем он будет в состоянии организовать равносильное сопротивление. Говоря фигурально, обороняющаяся сторона не успеет развить всю свою потенциальную энергию для оказания полного сопротивления: удар падет на организованный военный флот, а если тот поддастся, то солидность остальной структуры не послужит ничему. До некоторой степени это верно, но было верно и всегда, пусть и в меньшей степени, чем сегодня. Допустим, в столкновении между собою двух флотов, которые практически представляют всю наличную силу воюющих наций, один уничтожен, тогда как другой сохранил способность к дальнейшим действиям – в таком случае в настоящее время можно лишь надеяться, что побежденная сторона сумеет восстановить свой флот в течение войны, а бедственность результата для нее будет поэтому пропорциональна зависимости от морской силы. Трафальгарская битва, потерпи Англия поражение, была бы для нее гораздо более фатальным ударом, чем произошло в действительности для Франции, при условии, что участвовавший в деле английский флот представлял бы, как это имело место по отношению к союзному флоту, ядро силы нации. Трафальгар в таком случае стал бы для Англии тем, чем были Аустерлиц для Австрии и Йена для Пруссии. Англия понесла бы существенный урон из-за уничтожения или дезорганизации ее военных сил, что, как полагают, и было желанной целью Наполеона.
Но указывают ли последствия таких исключительных бедствий в прошлом на малое значение той резервной силы, основанной на числе жителей, способных к известному роду военной службы, о которой здесь говорится? Упомянутые удары наносились людьми исключительного гения, во главе вооруженных отрядов исключительной подготовки, имевших престиж esprit de corps [25], и, кроме того, обращались на противников, более или менее деморализованных сознанием своей сравнительной слабости под впечатлением предшествовавших поражений. Аустерлицкому бою незадолго до того предшествовало Ульмское сражение, где тридцать тысяч австрийцев сложили оружие без боя, а история нескольких предыдущих лет полнилась поражениями Австрии и успехами Франции. Трафальгарская битва последовала за крейсерством, справедливо названным кампанией почти постоянных неудач, а несколько ранее, но тоже сравнительно недавно, состоялись памятные для союзного флота поражения – испанцев при Сент-Винсенте и французов при Абукире. За исключением битвы под Йеной, эти поражения были не просто бедствиями, но окончательными ударами для побежденных; в Йенской же кампании имело место такое неравенство условий противников по численности, по вооружению и по общей подготовке к войне, которое делает последствия ее менее приложимыми к обсуждению возможного результата единичной победы.