Могут утверждать, что при протяженности берега Соединенных Штатов Америки полноценная блокада всей береговой линии не может быть осуществлена. Никто не согласится с этим охотнее тех офицеров, которые помнят, как поддерживалась блокада одного только южного берега. Но при настоящем состоянии нашего флота и, можно прибавить, при таком даже его увеличении, какое предположено правительством [38], попытки блокировать Бостон, Нью-Йорк, Делавэр, Чесапик и Миссисипи – иными словами, большие центры ввоза и вывоза – не потребуют от любой из крупных морских держав сколько-нибудь существенных дополнительных усилий. Англия блокировала одновременно Брест, Бискайский берег, Тулон и Кадис, когда в гаванях этих портов стояли сильные эскадры. Правда, нейтральные коммерческие суда смогут тогда заходить в другие порты Штатов, не названные выше, но какие затруднения в транспортном деле, какие неудачи в попытках своевременной доставки необходимых припасов, какой недостаток средств перевозки по железной дороге или водой, какие неудобства ввода судов в доки, разгрузки и нагрузки вызовет эта вынужденная перемена портов! Не явятся разве следствием этого и большие денежные потери для населения, и большие лишения? А когда с большими жертвами и издержками это зло отчасти будет исправлено, неприятель может перекрыть вновь устроенный доступ для торговли, как он закрыл старые. Население Соединенных Штатов Америки, конечно, не дойдет до полного истощения, но может столкнуться с немалыми испытаниями. А что касается предметов, составляющих военную контрабанду, то разве нет оснований опасаться, что возможны непредвиденные критические обстоятельства, при которых Штаты не в состоянии будут обойтись без них?
Рассмотренный вопрос является именно из тех, в которых влияние правительства должно выразиться мерами, направленными к созданию для нации флота, если не способного к плаваниям вдали от страны, то такого, по крайней мере, который сможет поддерживать свободу доступа в свои порты для дружественных и нейтральных судов. Глаза нашей страны четверть столетия смотрели прочь от моря; результаты такой политики – и той, что ей противоположна, – будут показаны далее на примерах Франции и Англии. Не настаивая на близком сходстве между положениями той или другой страны и Соединенных Штатов Америки, можно смело сказать, что для нашего благосостояния существенно важно, чтобы условия торговли оставались, насколько возможно, незатронутыми внешней агрессией. Для этого надо заставить неприятеля держаться не только вне наших портов, но и далеко от наших берегов [39].
Может ли военный флот, отвечающий такой задаче, существовать без восстановления коммерческого судоходства? Сомнительно. История доказала, что чисто военная морская сила может быть создана деспотом, как и поступил Людовик XIV; но та же история показала, что флот, казавшийся таким чудесным и могучим, увял, будто растение, не имеющее корней. В представительном народном правительстве все военные издержки должны подкрепляться сильным интересом, убеждающим в их необходимости. Такого интереса в вопросе морской силы не существует – и не может существовать в нашей стране без вмешательства правительства. Как создавать достаточное для опоры военного флота коммерческое судоходство – субсидиями или свободной торговлей, – это вопрос не военный, а экономический. Даже если бы Соединенные Штаты Америки имели большое национальное судоходство, то все-таки можно было бы усомниться в неизбежном появлении надлежащего военного флота; расстояние, отделяющее Штаты от других великих держав, служит, с одной стороны, защитой, а с другой стороны, является западней. Мотив для создания у нас флота, если это вообще возможно, нарождается, быть может, в прорытии канала через Центрально-Американский перешеек. Будем надеяться, что воздействие этого мотива не проявится слишком поздно.
38
Когда эта работа была уже написана, морской министр в своем отчете за 1889 г. рекомендовал создать флот, который сделал бы подобную блокаду весьма рискованной. –
39
Понятие «оборона» в войне заключает в себе две идеи, которые, ради точности мышления, надо разделять. Есть оборона в прямом смысле этого слова, которую укрепляют в ожидании нападения; такую оборону можно назвать пассивной. С другой стороны, некоторые считают, что обеспечение собственной безопасности – истинная цель оборонительных мероприятий – лучше всего достигается нападением на неприятеля. В деле береговой обороны первому методу отвечают постоянные укрепления, подводные мины и вообще все неподвижные препятствия, рассчитанные только на то, чтобы остановить неприятеля, если он попытается войти в порт. Второму методу соответствуют все те средства и орудия, которые идут навстречу неприятельскому флоту, находится ли он в нескольких милях от защищаемого объекта или у своих берегов. Такая оборона может показаться настоящей наступательной войной, но это не так: она может обратиться в наступление, если вместо неприятельского флота объектом атаки станет неприятельская страна. Англия обороняла свои берега и колонии, располагая флоты близ французских портов в готовности дать сражение французским судам, если бы те вышли оттуда. Соединенные Штаты Америки в гражданской войне расположили свои флоты близ южных портов не потому, что боялись за собственные порты, а затем, чтобы разбить Конфедерацию, изолировав ее от остального мира и в конце концов атаковав гавани. В обоих случаях методы были одинаковы; но цель в одном случае была оборонительная, в другом – наступательная.
Смешение двух идей ведет к совершенно ненужному спору относительно разграничения областей деятельности армии и флота в береговой обороне. Пассивная оборона принадлежит армии; все, что движется по воде, принадлежит флоту, который имеет прерогативы наступательной обороны. Если моряки используются для службы в гарнизоне фортов, то они делаются частью сухопутных сил, подобно тому как войска, когда они посажены на корабли как дополнение к их командам, становятся частью морских сил. –