Следует отметить, что, рассчитывая в результате создавшегося кризиса на изоляцию де Голля во французских правящих кругах, премьер-министр Великобритании в своих расчетах не ошибся. Как и в случае с приглашением, адресованным мне Рузвельтом на следующий день после Ялтинской конференции, я оказался в вопросе о Ближнем Востоке без надежной поддержки со стороны большинства видных политических деятелей Франции. Почти у всех влиятельных и высокопоставленных лиц мои действия вызвали беспокойство или осуждение, хотя осторожность не позволила им откровенно проявить свои настроения.
Прежде всего, далеко не в соответствии с проводимой мною политикой действовал наш дипломатический персонал. Для многих чиновников внешнеполитического ведомства согласив с Британией было делом принципа. Когда по ее вине это согласие оказалось нарушенным, главным для них было восстановить его путем переговоров, во что бы нам это ни обошлось. Вопрос о Ближнем Востоке они воспринимали как своего рода головоломку, которую надо было обязательно решить, чтобы избежать ссоры с Великобританией. Между моими идеями, которые я хотел претворить в жизнь, и реакцией тех, кто составлял дипломатические ноты, налаживал связи и собирал информацию, разрыв был слишком очевидным, чтобы ускользнуть от наших партнеров, и это снижало эффект от моей твердой позиции.
То же самое можно было сказать о тоне французской прессы. Признаюсь, я был убежден, что в этом кризисе решительная позиция нашего общественного мнения была способна вынудить англичан к отступлению, но комментарии наших газет были обескураживающими. Вместо того, чтобы показать решимость нации, они сглаживали остроту событий. Статьи, посвященные кризису, помещались далеко не на самом видном месте. Создавалось впечатление, что для французских журналистов дело было ясным, то есть проигранным, и они спешили завлечь читателя другими темами. Иногда можно было услышать протесты, но, естественно, они были направлены против генерала де Голля, упорство которого казалось безрассудным и неуместным.
Не поддержала меня и Консультативная ассамблея. Лишь 17 июня, то есть через три недели после британского вмешательства в Сирии и Ливане, она удосужилась обратить внимание на это событие. С докладом, встреченным с прохладцей, выступил министр иностранных дел. Затем на трибуну потянулись ораторы. Морис Шуман и его преподобие Каррьер осудили антифранцузские мятежи, отметили добрые дела Франции на Ближнем Востоке и нашли нужные слова, чтобы выразить сожаление по поводу позиции Англии. Но их выступления не вызвали большого энтузиазма. Жорж Горс[97] также отметил недопустимый характер английского вмешательства, но не воздержался и от упреков в адрес нашего правительства. Затем Флоримон Бонт, Андре Ориу, Марсель Астье и особенно Пьер Кот обрушили свой гнев на Францию и на меня, их речи были одобрительно встречены почти всеми присутствующими в зале.
Если поверить их словам, поддержанным бурными аплодисментами, все, что произошло в Сирии, было лишь следствием пагубной политики, которую мы испокон веков проводили в этой стране. Выйти из этого неприглядного положения Франция, по их мнению, могла, лишь представ перед народами Ближнего Востока в роли носительницы освободительных, цивилизаторских и революционных идей и позволив им самим решать свои дела. В требованиях этих странных якобинцев содержалось очевидное противоречие, которое их мало беспокоило. Кроме того, их идеологический подход к этому вопросу не учитывал существующих реалий: ни действий мятежников, ни убийства наших сограждан, ни обязательств по вверенному нам мандату, ни стремления англичан вытеснить Францию и занять наше место. Они ни словом не обмолвились о той культурной роли, которую сыграла Франция в Сирии и Ливане, о независимости, которую я лично предоставил этим странам, о том месте, которого наше правительство только что добилось для них в Организации Объединенных Наций, об усилиях наших солдат, которые во время Первой мировой войны содействовали их освобождению, а во время Второй мировой войны защитили вместе с союзниками от гитлеровского господства.
97
Горс Жорж (1915–2002), французский государственный деятель, профессор литературы, в июне 1940 присоединился к движению генерала де Голля, в 1940–1943 выполнял дипломатические миссии для «Свободной Франции» в СССР и на Ближнем Востоке, с 1943 член временного правительства в Алжире, в 1945–1951 депутат от Вандеи, посол и государственный секретарь в правительствах Мишеля Дебре и Жоржа Помпиду. — Прим. ред.