12.03 ч. 724 м к западу – остановилась а / м-фургон, наблюдается группа 5 чел. Водитель фуры на КПП приступил к разгрузке арбузов.
12.07 ч. Выехал командир с 3‑м взводом, наблюдаю наличие боевого духа. КПП: задержан «КамАЗ» с солярой.
12.15 ч. 724 м к западу – работают дорожники. На фоне всеобщего разгильдяйства и полнейшей разрухи наблюдаю внушающий уважение трудовой энтузиазм.
12.20 ч. Звуки выстрелов на юго-западе. 673 м к юго-западу наблюдается группа вооруженных людей. Доложено нач. штаба.
12.28 ч. Северо-запад: труженики полей приступили к приему пищи.
12.30 ч. Выяснил – юго-запад: тренируются командир со взводом. КПП: проверка автобуса.
12.43 ч. 2‑й взвод выехал по отдельному заданию. Личный состав приступил к распиловке дров.
12.45 ч. Приехал командир. Как говорится: вспотел, покажись начальнику. Работа дровосеков оценена. Хозяин арбузов продолжает ругаться с нарядом на КПП. Завершена заготовка дров.
12.49 ч. Юго-запад: сломался трактор. В итоге – страдает производство. Предположительно – попутал яровые с озимыми.
12.52 ч. Приехали представители ПОМа за «КамАЗами» и подозрительным гражданином в галстуке. Вернулся 1‑й взвод с родника. Ругаются со старшиной.
12.57 ч. Выяснил – пулей пробита одна фляга и корпус а / м.
13.09 ч. С нетерпением жду смену.
13.15 ч. Пост сдал: л-нт мил. Брэм А. Н. 13.00 ч. Пост принял: мл. л-нт мил. Сылларов В. З.
…17.00 ч. Пост сдал… Пост принял…
17.02 ч. Водитель фуры отдыхает возле арбузов.
17.15 ч. С важным видом прибыл 2‑й взвод с подозрительными пакетами. В отряде возникло нездоровое оживление.
17.20 ч. КПП: на запад целеустремленно проехала войсковая колонна. Наблюдается небывалый подъем патриотического духа личного состава и готовность к самопожертвованию во имя высоких идеалов. К сожалению, наблюдаются и лица, не склонные к самопожертвованию. Есть лица, на которых ничего не наблюдается.
17.30 ч. Хозяин арбузов ругается с нарядом КПП. Юго-запад: трактор самостоятельно покинул поля. Перистые облака – редкое явление для этих мест – приобрели красивый розовый оттенок. Водитель фуры приступил к погрузке арбузов. Наблюдается отсутствие трудового энтузиазма у водителя фуры. Предположительно водитель – не из местных.
18.21 ч. 1‑й взвод[2] выдвинулся на канал стираться. КПП: проверка автобуса. Водитель фуры продолжает грузить арбузы.
18.43 ч. Водитель фуры пререкается с нарядом КПП. Судя по богатому словарному запасу, водитель точно не из местных. КПП: проверка «ЗИЛ-130».
18.52 ч. Восток: у моста остановилась а / м «ВАЗ-2105», син. цв., вышли два подозр., гражд-х чел. Вошли в кусты. Доложено начштаба. Водитель фуры загружает арбузы.
18.56 ч. В сторону моста выехал отважный 2‑й взвод с командиром.
18.58 ч. От моста отъехала а / м «ВАЗ-2105», син. цв.
19.00 ч. Пост сдал:…»
С этого исторического момента тетрадь пошла по рукам и канула в вечность. Но, по некоторым туманным сведениям, документ нашел пристанище в г. Ленске, в фамильном серванте супруги командира. В данное время командир уже в звании полковника.
Поползновений повторить передовой эксперимент босс до конца командировки более не предпринимал.
Наверное, здесь не всем понятна ситуация с арбузами. Дело в том, что в битком набитых машинах с продуктами либо другими товарами народного потребления часто провозят оружие и взрывчатые вещества – в большой фуре это легко спрятать. И если у наряда КПП поведение водителя вызывает подозрение, то для более тщательной проверки транспорта товар полностью выгружается. В большинстве случаев, конечно же, догадки не подтверждаются, но каждый случай обнаружения – это десятки и сотни спасенных жизней. Большинство из проверяемых людей это понимают и не возмущаются.
Но ведь и хозяева арбузов тоже люди наблюдательные. Один из них, представитель одной из многочисленных дагестанских народностей, мужчина лет под сорок по имени Саид, рассказал такой коротенький, но значимый эпизод из своей жизни.
Все свое сознательное бытие Саид прожил в горной местности Чечни, вблизи с дагестанской границей. В том же поселке проживала и семья старшего брата. Все было прекрасно до тех пор, пока в село не вошли бандиты. Всех «нечеченцев» они стали выселять из их домов и экспроприировать, проще говоря – грабить их имущество. Настали смутные времена: вся страна следила за событиями, происходящими на Кавказе, а Саид не просто следил – он был непосредственным свидетелем того, как под влиянием непонятной для него политической игры бывшие его добрые земляки, друзья, которых знал не один десяток лет, прямо на глазах превращаются во врагов. Был и свидетелем, и потерпевшим.
Во двор к Саиду вошел один из бородатых по имени Живодер Омар. Окинув оценивающим взглядом красивый двухэтажный особняк с зеленой кровлей, крепкое хозяйство, коротко процедил сквозь зубы:
– Выметайся, я здесь буду жить.
– Куда же я пойду, куда семью дену?..
– Меня это не касается, – не стал ломать голову над ответом бандит, – ты не чеченец. – Надо полагать, он имел в виду – ты не человек!
– Так хоть справку какую‑нибудь дайте, – стал просить Саид с надеждой на получение будущей компенсации от властей.
На другом конце поселка раздалась короткая автоматная очередь, и тут же последовал отчаянный женский крик. Бородатый демонстративно выразительно посмотрел в ту сторону и, выдержав многозначительную паузу, ответил:
– Этот дом сейчас не твой дом, это – «достояние республики»! Скажи спасибо, что не пристрелил…
Что тут ответишь? Саид не стал благодарить, его семья просто собралась и ушла.
Так Саид оказался без дома и без брата. Горячий по натуре старший брат пытался отстоять свой дом с помощью вил, но бандиты его застрелили. С тех пор Саид стал за гроши батрачить на бахче у зажиточного дагестанца, чтоб хоть как‑то прокормить и свою семью, и семью своего брата.
Подобных историй, рассказанных разными людьми и в разное время, я слышал великое множество. Самая запоминающаяся оказалась от многострадального Саида. Вероятно, потому, что он был первым из тех, кто рассказывал мне про свою жизнь. Рассказывал просто: не жаловался, не искал сочувствия. Главной задачей своей жизни он поставил найти Омара и убить. У детей тоже была мечта – чтобы у родителей наконец появилась достойная работа.
Однажды нашему отряду пришлось заночевать в одной разгромленной военной комендатуре Кизляра, где тоже было сделано наблюдение: во всех комнатах стояли железные кровати без единого матраса, и самая характерная черта – все разбитые двери комнат сверху донизу были расписаны шариковыми ручками и фломастерами. Все надписи, кажется, были на одну тему: «Семь раз подумай и не заходи». Или: «Ну, что встал? Проходи мимо!» Понравилась одна: «Заходи, наливай, выходи»! Причем ни одной похожей записи, при всем моем желании, я так и не нашел. Надписи, как автографы того времени, оставляли бойцы отрядов, которые имели счастливую возможность скоротать ночь в этом мрачном заведении.
До сих пор жалею, что в ту ночь не переписал все эти шедевры с дверей комендатуры в свой блокнот. А вот с внутренней стороны дверей были надписи или нет – хоть убей, не помню. Помню, что спать без матраса было весьма неудобно. По этому поводу, ворочаясь перед сном на плащ-палатке, я «родил» две версии: a) в матрасах, в свое время закупленных на деньги добросовестных налогоплательщиков, завелись блохи с клопами, и их сожгли – это самый эффективный и кардинальный способ избавиться от врагов человеческих; b) в комендатуре завелись крысы, и матрасы по дешевке продали. Вариант «b» более правдоподобен: в любой частной сауне Кизляра тех же простыней с пятиконечным штампом министерства обороны – хоть пруд пруди.
Итак, дневник…
Вошь обыкновенная
Если придет в гости дурной человек – хорошо накорми его, а хорошего достаточно угостить, чем сможешь.
В этой главе речь пойдет о вредных существах. Ведь как бывает: с виду водичка вроде чистая, прозрачная, как слеза невинного дитяти, а взболтнешь, со дна муть подымается, и сколько там вредных существ – ужас! В связи с этим вспомнился один случай, как я по осени в тайге заблудился. Вышел вечером в лес буквально на пару часов – дичи настрелять, да и увлекся. Стемнело как‑то быстро: ни звезд, ни луны не видно, тьма кромешная. Как позже выяснилось, одну и ту же речку раз десять вброд переходил, в итоге постепенно на холмы вышел: то вверх, то вниз, куда дальше двигаться, непонятно. На высотах уже абсолютно никаких речек нет, жажда истомила, во рту сухо, а из луж пить грязную воду – никакого желания. Развел костер, благо нашел в нарукавном кармашке несколько спичек, заночевал, а с рассветом на тропинке нашел пивную банку, заглянул внутрь – там водичка. Вода на вид чистейшая, прозрачная, дождевая. Обрадовался, поднял, вода и взболтнулась. Так мне чуть дурно не стало – столько мути со дна поднялось! Так и терпел долгих двадцать часов, пока в пригородный поселок не вышел.